Новая эскалация напряженности между Ираном и Израилем, в которую оказались втянуты и Соединенные Штаты, вновь разожгла геополитический пожар в Западной Азии. Этот конфликт, имеющий глубокие исторические и идеологические корни, ставит в крайне деликатное положение Индию — восходящую мировую державу, имеющую давние и прочные связи с обеими сторонами. В своем анализе Аман Дхабра из Университета Курукшетра и профессор Джагмит Бава из Центрального университета Химачал-Прадеша (Индия) рассматривают сложный узел противоречий, который Нью-Дели приходится распутывать, чтобы сохранить свои стратегические интересы.
До Исламской революции 1979 года Иран при шахе Мохаммеде Резе Пехлеви и Израиль были тайными, но сильными союзниками. Тегеран поставлял нефть, а Тель-Авив — военные технологии, поскольку обе страны видели общую угрозу в панарабизме Египта. Однако режим аятоллы Хомейни кардинально изменил внешнюю политику, назвав Израиль «сионистским раком» и «врагом ислама». С тех пор отношения определяются идеологической враждой, переросшей в опосредованные войны по всему региону.
Сегодня Иран и Израиль ведут «теневую войну» на нескольких фронтах. В Ливане Тегеран поддерживает мощную шиитскую группировку «Хезболла», в Сирии — режим Башара Асада, а в Йемене — повстанцев-хуситов. В ответ Израиль наносит авиаудары по иранским военным объектам и складам с оружием. Помимо ракет и ополченцев, противники ведут ожесточенную кибервойну. Еще в 2010 году вирус Stuxnet, предположительно разработанный Израилем и США, нанес серьезный ущерб иранским ядерным центрифугам, после чего Иран неоднократно отвечал кибератаками на израильскую инфраструктуру.
Главной причиной экзистенциальной угрозы для Израиля остается ядерная программа Ирана. Хотя Тегеран настаивает на ее мирном характере, опасения в создании ядерного оружия привели к заключению в 2015 году Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Выход США из сделки в 2018 году и возобновление Ираном обогащения урана вновь накалили обстановку до предела, что вылилось в прямые военные столкновения, включая удары по иранским ядерным объектам и ответные ракетные обстрелы израильской территории.
Для Индии ставки в этом конфликте чрезвычайно высоки. Иран имеет ключевое значение для индийской стратегии региональной интеграции. Порт Чабахар на юго-востоке Ирана позволяет Индии получить прямой доступ в Афганистан и Центральную Азию в обход Пакистана. Этот проект, наряду с международным транспортным коридором «Север-Юг», является стратегическим ответом Нью-Дели на китайскую инициативу «Пояс и путь» и ее морскую составляющую — «Нить жемчуга». Несмотря на санкции, Индия продолжала инвестировать в Чабахар, однако другие совместные проекты, такие как разработка газового месторождения Фарзад-Б и строительство железной дороги Чабахар-Захедан, были заморожены.
В то же время Израиль является одним из важнейших партнеров Индии в сфере обороны и технологий. Годовой объем оборонной торговли оценивается примерно в 1 миллиард долларов. Израиль поставляет Индии передовые системы вооружений, включая беспилотники Heron, ракетные комплексы Barak и Spyder, а также высокоточные бомбы. Страны активно сотрудничают в области кибербезопасности, обмена разведданными и борьбы с терроризмом. Это партнерство укрепляется через многосторонние форматы, такие как группа I2U2 (Индия, Израиль, ОАЭ, США), нацеленная на содействие стабильности и инновационному росту.
Эскалация конфликта ставит Индию перед серьезной дилеммой. Любая дестабилизация в регионе угрожает Ормузскому проливу, через который проходит почти 20% мировых поставок нефти, что неминуемо вызовет шок на глобальных рынках и ударит по индийской экономике. Кроме того, в странах Персидского залива проживают и работают около 8 миллионов индийских граждан, чья безопасность и денежные переводы (около 80 миллиардов долларов в год) окажутся под угрозой.
На кону стоят и ключевые стратегические проекты. Близость порта Чабахар к потенциальной зоне конфликта может сделать его неработоспособным, подрывая многолетние усилия Индии по обеспечению доступа к Евразии. Затянувшаяся нестабильность может также усилить влияние Китая в регионе в ущерб индийским интересам. Сложности добавляют и внутренние факторы: в Индии проживает почти 200 миллионов мусульман, и затяжной конфликт с участием шиитского Ирана может обострить межобщинную напряженность в стране.
В этих условиях Индия вынуждена придерживаться политики «стратегической автономии», балансируя между враждующими сторонами. Нью-Дели необходимо продолжать дипломатическое взаимодействие с Тегераном, одновременно углубляя партнерство с Израилем и США. Активная закулисная дипломатия, направленная на деэскалацию, диверсификация источников энергии и торговых маршрутов, а также защита своей диаспоры становятся ключевыми задачами. Индии предстоит пройти по тонкой грани, отстаивая национальные интересы и сохраняя свой авторитет как ответственного игрока, способного продвигать диалог и стабильность в крайне поляризованном мире.
