То, что давно было «открытым секретом» в политических кругах Пакистана, недавно получило официальное подтверждение. Министр обороны страны Хаваджа Асиф в интервью изданию Arab News признал, что Пакистан следует «гибридной модели» демократии, при которой власть делят между собой военные и политики. Хотя, по словам министра, это не «идеальное демократическое правительство», он оправдывает такой порядок вещей как практическую необходимость, которая, по его мнению, «творит чудеса» для решения экономических и управленческих проблем – утверждение, которое резко контрастирует с ухудшающейся ситуацией в стране.
Заявление министра вскрыло глубоко укоренившуюся проблему. С момента первого военного переворота под руководством генерала Аюб Хана 27 октября 1958 года Пакистан фактически не знал подлинного гражданского правления. Этот факт признал даже бывший глава армии, генерал Камар Джавед Баджва. В своей прощальной речи в 2022 году он прямо заявил, что причиной растущей критики в адрес вооруженных сил является «постоянное вмешательство армии в политику на протяжении последних 70 лет», назвав эту практику «неконституционной».
Сегодняшняя политическая нестабильность – прямое следствие этой системы. Нынешний глава армии, фельдмаршал Сайед Асим Мунир, как считают аналитики, фактически управляет страной, подобно кукловоду. Устранив с политической арены популярного экс-премьера Имрана Хана и его партию «Техрик-и-Инсаф» и приведя к власти лояльное правительство во главе с Шехбазом Шарифом, военное руководство погрузило Пакистан в пучину политической неопределенности.
Политический вакуум наносит сокрушительный удар по экономике Пакистана. Как цитирует телеканал Al Jazeera профессора экономики Али Хаснайна из Лахорского университета управления, «единственный выход из этой дилеммы для Пакистана – это проведение глубоких структурных реформ». Однако «гибридное правительство», подотчетное в первую очередь военным, не демонстрирует готовности к таким преобразованиям, что лишь усугубляет экономический кризис.
Для поддержания контроля военные не брезгуют жесткими методами. Применение чрезмерной силы против мирных протестующих в пакистанской части Джамму и Кашмира, а также в провинциях Хайбер-Пахтунхва и Белуджистан стало обыденностью. Отказ в законных правах, насильственные исчезновения, внесудебные расправы и даже авиаудары по гражданскому населению порождают общественное недовольство и запускают новый виток насилия.
Важным инструментом для сохранения власти является и идеология. Военное руководство, известное как «Равалпинди» – по месту расположения генштаба – годами культивировало в обществе образ врага. Обвинения в адрес соседей, в первую очередь Индии и Афганистана, во всех внутренних бедах позволяют отвлекать внимание от собственных просчетов. Недавнее возрождение фельдмаршалом Муниром «Теории двух наций», постулирующей экзистенциальную несовместимость мусульман и индусов, – яркий пример использования образа «индуистской» угрозы для оправдания сверхполномочий армии как защитницы «исламского» Пакистана.
Кто же на самом деле управляет Пакистаном? Ответ на этот вопрос красноречиво прозвучал в недавнем телеинтервью. Когда министра обороны Асифа прямо спросили: «В большинстве стран глава армии подчиняется министру обороны. В вашей стране вы, министр обороны, подчиняетесь главе армии, не так ли?». Вместо простого «да» или «нет» политик ответил уклончиво: «Нет, это не так… Я – политический назначенец». Этот уход от прямого ответа говорит больше, чем любые официальные заявления, и не оставляет сомнений в том, кто в действительности держит рычаги власти в Исламабаде.
