В стране, где электричество поставляется с перебоями, инфляция упорно не снижается, а финансовые системы остаются в значительной степени эксклюзивными, внезапный поворот Пакистана к криптовалютам кажется почти сюрреалистичным. Тем не менее, 14 марта 2025 года Исламабад официально объявил о формировании Пакистанского крипто-совета (PCC) и Управления цифровых активов Пакистана, сигнализируя о начале, возможно, самого смелого финансового эксперимента в современной истории страны. Во главе этой инициативы стоит Билал Бин Сакиб — выпускник Лондонской школы экономики и специальный помощник премьер-министра по блокчейну и криптовалютам. Его назначение, примечательное молодостью, технократической экспертизой и глобальной ориентацией, призвано внушить доверие. К этому добавилось назначение сооснователя Binance Чанпэна Чжао в качестве советника для помощи в разработке криптовалютной «дорожной карты» Пакистана.
Однако за этим громким запуском скрывается политический вакуум. Несмотря на явный энтузиазм правительства, Государственный банк Пакистана (SBP) и Комиссия по ценным бумагам и биржам Пакистана (SECP) по-прежнему поддерживают запрет на торговлю криптовалютами. Иными словами, правительство продвигает класс активов, который технически остается незаконным. Именно здесь и начинается парадокс.
Объявление Пакистана о создании Национального стратегического резерва биткойнов — позиционируемого как долгосрочное средство сбережения, а не торгуемый товар — является беспрецедентным для Южной Азии. Чиновники утверждают, что резерв никогда не будет продан, а будет храниться исключительно как суверенный хедж. Но биткойн — это не золото. Он волатилен, политически запутан и отвергается большинством центральных банков. Если цены рухнут — а это случается часто — пострадает ли финансовая репутация Пакистана? Или, что еще хуже, может ли эта цифровая ставка подорвать традиционные резервы в то время, когда экономика отчаянно нуждается в стабильности?
Тем не менее, несмотря на эти риски, в этом «безумии» есть своя логика. Пакистан имеет избыток электроэнергии в отдаленных районах — неиспользуемую мощность, которая, будучи перенаправлена на криптомайнинг, может принести доход в виде свежедобытых биткойнов. Эту модель успешно опробовали Исландия и Бутан. Существует и демографическая логика: две трети населения Пакистана моложе 30 лет. Технически подкованные, глобально связанные и работающие фрилансерами через границы, они уже глубоко погружены в Web3, разработку блокчейна и рынки NFT. Для них криптовалюта — это не маргинальные финансы, а средство к существованию. В этом свете принятие криптовалют — это не просто финансовый эксперимент, а ставка на поколение.
Интерес Пакистана к цифровым активам привлек внимание мировых игроков. Примечательно, что компания World Liberty Financial, поддерживаемая бывшим президентом США Дональдом Трампом, проявила интерес к финансированию блокчейн-инфраструктуры. Зак Уиткофф, ее сопредседатель, недавно посетил Исламабад, что породило надежды на возобновление экономической дипломатии с Вашингтоном.
Однако оптимизм должен быть умеряться уроками других стран. Сальвадор и Центральноафриканская Республика сделали биткойн законным платежным средством — с неоднозначными результатами. Исландия превратила криптомайнинг в национальный актив. Но Казахстан дорого заплатил за свой энтузиазм, столкнувшись с перебоями в электросети и общественным недовольством. Иран потерял более 500 миллионов долларов из-за отключений электроэнергии, связанных с незаконным майнингом. И мировые финансовые регуляторы ужесточают свою позицию: Комиссия по ценным бумагам и биржам США рассматривает большинство токенов как незарегистрированные ценные бумаги, Великобритания по-прежнему сдержанно относится к стейблкоинам, а Китай полностью запретил криптовалюты.
В Пакистане криптовалюта остается в «серой зоне» регулирования: не запрещена, но и не легальна. Ее нельзя использовать для платежей. Ею нельзя законно владеть. И все же правительство строит вокруг нее целую институциональную архитектуру. Сообщается, что готовится встреча на высоком уровне для создания Управления по регулированию виртуальных активов Пакистана (PVARA). В случае успеха это могло бы наконец обеспечить регуляторную основу для криптотрейдинга, майнинга и токенизированных финансов. Но пока это остается лишь предположением.
Между тем, остаются серьезные вопросы. Кто защитит пакистанских граждан от крипто-мошенничества и схем Понци? Как будет приоритезироваться электроэнергия для майнинга, когда фабрики в Фейсалабаде каждое лето остаются без света? Может ли страна, борющаяся с нехваткой долларовых резервов, позволить себе технологию, которую часто обвиняют в содействии оттоку капитала?
Криптовалютный путь Пакистана не лишен перспектив. Блокчейн может улучшить земельные кадастры, сократить коррупцию и модернизировать банковское дело. Фрилансеры и цифровые предприниматели смогут совершать транзакции по всему миру без посредников. При разумном регулировании криптомайнинг может стать новой статьей экспорта.
Но чтобы добиться успеха, государство должно действовать осторожно: регулировать, а не торопиться — четкое юридическое признание является ключом к предотвращению злоупотреблений; просвещать общественность — без понимания энтузиазм порождает эксплуатацию; инвестировать в возобновляемые источники энергии — чтобы не ставить майнинг выше потребностей домохозяйств в электроэнергии; обеспечивать прозрачность — стратегический резерв не должен стать теневым фондом.
Пакистан стоит на пороге цифровой трансформации. Но в отличие от электричества или железных дорог, обещания криптовалют окутаны волатильностью, глобальной политикой и киберпреступностью. При правильном подходе это может стать технологическим скачком для молодежи. При неправильном — спекулятивной трясиной. Криптовалютный фронтир соблазнителен. Но прежде чем Пакистан двинется в «дикие земли» Web3, он должен спросить себя: готовы ли мы возглавить эту революцию — или мы просто будем ею разрушены?
