В труднодоступных районах Пакистана, на землях бывшей Федерально управляемой территории племен (FATA), эхо войны, о которой многие предпочитают не вспоминать, сменилось гулом нового сражения. Эти территории, долгое время остававшиеся на периферии внимания колониальных властей, а затем и государства, превратились в поле битвы иного рода — психологической, идеологической и цифровой. Сегодняшний противник не носит униформу и не размахивает флагами; он шепчет в социальных сетях, маскируется под активизм и процветает на почве неразрешенной боли.
Там, где государство видело лишь забытые земли, враждебные внешние силы разглядели стратегические возможности. Бедность, некогда вызывавшая безразличие политиков, теперь стала объектом пристального внимания оппонентов. В современных методиках гибридной войны нищета — это не просто социальная проблема, а инструмент, оружие, предназначенное для разжигания беспорядков и взращивания разочарования в обществе.
Годами Пакистан вел кровопролитную борьбу, чтобы освободить племенные районы от тисков террора. Целые общины были вынуждены покинуть свои дома, судьбы миллионов людей были сломлены. Однако сегодня повествование о жертвах целенаправленно размывается теми, кому выгодна нестабильность. Вооруженные силы Пакистана, которых местные жители в освобожденных от боевиков цитаделях встречали как освободителей, теперь становятся мишенью для критики, усиленной не столько местным недовольством, сколько иностранным финансированием и враждебной редакционной политикой.
На этапе постконфликтного восстановления, самом сложном из всех, Исламабад вложил значительные средства. Дороги, которые раньше вели в никуда, теперь соединяют рынки и школы. Медицинские учреждения обслуживают женщин и детей, которым когда-то приходилось преодолевать километры ради базовой помощи. Миллиарды были направлены на развитие инфраструктуры, образования и здравоохранения. Однако, как показывает история, развитие — процесс медленный и неравномерный. Для дестабилизации же достаточно лишь шепота и спонсора.
В этой хрупкой экосистеме новой повстанческой силой стали нарративы. Молодежь бывшей FATA, некогда зажатая между пулями и очередями за хлебом, теперь сталкивается с гораздо более коварной угрозой: цифровой радикализацией. Безработные и постоянно подключенные к сети, они становятся главной мишенью для идеологов, распространяющих дезинформацию. Эти идеи, облеченные в риторику прав человека и реформ, соблазняют сочувствием, но сеют семена мятежа.
Движение «Паштун Тахафуз» (PTM) служит хрестоматийным примером. Оно зародилось как законное выражение народного разочарования, вторя голосам общин, которые долгое время заставляли молчать. Но на определенном этапе голос справедливости был, по-видимому, перехвачен теми, кто наживается на расколе. Лозунги, которые когда-то требовали подотчетности, теперь больше служат интересам враждебных столиц, чем местных жителей. Конструктивное инакомыслие — демократическое право, но сфабрикованное возмущение — нет.
Пакистан осознает проблемы своих братьев-паштунов, чьи жертвы, особенно в племенном поясе, навсегда вписаны в национальную память. Однако признание боли не означает допущения ее эксплуатации в чужих интересах. Это больше не борьба за территорию, это битва за правду, доверие и хрупкую архитектуру национального единства. Пока противники вливают средства в пропаганду и «синтетический активизм», Пакистан продолжает кропотливую работу, кирпичик за кирпичиком восстанавливая разрушенные войной общины.
Битва за племенные районы далека от завершения. Но она ведется уже не с помощью автоматов и беспилотников, а в сфере восприятия, на передовой войны нарративов. И в этой новой войне самым острым оружием должна стать правда. Ведь на каждый профинансированный из-за рубежа шепот недовольства найдется старейшина деревни, который помнит день, когда вернулся мир. На каждый популярный хэштег — ребенок, который теперь ходит в школу. И на каждую попытку расколоть единство Пакистана — узы культуры, жертвенности и общей судьбы, которые не сможет разрушить ни один алгоритм.
