Отношения, которые еще недавно характеризовались многотысячными митингами и демонстрацией теплой личной дружбы, скатились до открытой дипломатической и экономической конфронтации. Динамика между президентом США Дональдом Трампом и Индией резко изменилась, перейдя от угроз к конкретным карательным мерам. Президент Трамп официально ввел дополнительную 25-процентную пошлину на все индийские товары, в результате чего общий налог на импорт достиг ошеломляющих 50%. Этот шаг, который он прямо увязал с продолжающейся торговлей Индии с Россией, представляет собой взрывоопасную кульминацию давно назревавших разногласий по вопросам торговли, стратегического партнерства и доктринальных мировоззрений.
Непосредственной причиной введения пошлин стала глубокая пропасть между американским ожиданием союзнической верности и настойчивым стремлением Индии к стратегической независимости. Президент Трамп прямо связал карательные пошлины со стратегическим выбором Индии, в частности – с ее отношениями с Россией. В официальном заявлении закупка Индией российской нефти и вооружений была названа главным основанием для тарифов. С точки зрения Трампа, такая политика недопустима для стратегического партнера, поскольку он рассматривает ее как прямое финансирование ключевого противника США. Администрация также утверждает, что Индия не просто покупает российскую нефть для собственных нужд, но и получает прибыль, перерабатывая ее и перепродавая на международных рынках.
В своей первоначальной реакции Министерство иностранных дел Индии заняло сдержанную позицию, заявив, что «изучает последствия» и предпримет все необходимые шаги для защиты своих национальных интересов. Однако Дели также выдвинул острый контр-аргумент, подчеркнув, что США и их европейские союзники продолжают импортировать из России критически важные товары, включая гексафторид урана, палладий и удобрения. Этот ответ направлен на то, чтобы разоблачить предполагаемые двойные стандарты и поставить под сомнение, почему именно Индия подвергается наказанию за действия, в которых участвуют и ее западные критики.
В основе разочарования Дональда Трампа в Индии всегда лежала экономика. Хотя карательный 50-процентный тариф служит основным оружием, он подкреплен глубоко укоренившимся в его лагере убеждением, что американо-индийские экономические отношения фундаментально нарушены. В течение многих лет Трамп называл Индию «тарифным королем». Однако критика его администрации идет глубже, указывая на то, что они называют «самыми жесткими и одиозными неденежными торговыми барьерами среди всех стран». Речь идет не о прямых налогах, а о сложных нормативных препонах – строгих фитосанитарных, технических или качественных стандартах, – которые американские экспортеры считают труднопреодолимыми и дорогостоящими, что фактически служит скрытой стеной против товаров из США.
Помимо этого, в Вашингтоне растет мнение, что экономические перспективы Индии были преувеличены. Хотя ее часто представляют как огромный потребительский рынок, некоторые аналитики утверждают, что это преувеличение. По их мнению, хотя средний класс Индии велик по численности, его реальная покупательная способность ограничена, и он не в состоянии стабильно поглощать дорогостоящие американские товары, такие как новые iPhone или автомобили класса люкс, в масштабах, которые были бы значимы для производителей США. Это настроение нашло отражение в резкой характеристике Трампа, назвавшего индийскую экономику «мертвой экономикой в воде», что стало прямым вызовом нарративу о «сияющей Индии».
Экономические претензии теперь распространились и на один из самых успешных секторов Индии – фармацевтику. Являясь доминирующим мировым производителем дженериков и сырья для них, фармацевтическая промышленность Индии является краеугольным камнем ее экспортной экономики. Президент Трамп дал понять о своем намерении нацелиться на этот сектор следующим, с потенциальными тарифами, превышающими 200%, – шаг, который нанесет удар в самое сердце промышленной мощи Индии и будет иметь серьезные последствия для глобальных цепочек поставок лекарств.
Помимо громких конфликтов, ухудшению отношений способствовали и другие постоянные раздражители. Дональд Трамп давно критикует визовую программу H-1B, и, поскольку граждане Индии являются ее крупнейшими получателями, его усилия по ее сокращению воспринимаются как направленные против Индии. Это усугубляется опасениями по поводу нелегальной иммиграции, что добавляет еще один фронт в кампанию Трампа. Все это подпитывает более широкое представление об односторонних отношениях, где Индия, по мнению Вашингтона, пользуется доступом к американскому рынку и технологиям, не предлагая значимых уступок взамен.
Крайне важным фактором является и сугубо личный, транзакционный стиль дипломатии президента Трампа. Он придает огромное значение публичным проявлениям лояльности. Митинги «Howdy, Modi!» и «Namaste Trump» воспринимались им как подтверждение крепкой связи. Поэтому любое последующее политическое решение Индии, отклоняющееся от ожиданий США, вероятно, интерпретируется не просто как политическое разногласие, а как личное оскорбление, требующее более агрессивного и карательного ответа. Таким образом, нынешний кризис – это не внезапный поворот, а результат ранее существовавших трещин, столкновение между американским транзакционализмом и индийской стратегической автономией.
