На фоне растущей волны терроризма в Пакистане и взаимных обвинений с Кабулом все чаще звучит тезис о «кармическом бумеранге», возвращающемся в Исламабад. Как отмечает в своей недавней публикации для The Times of Israel аналитик Нилеш Кунвар, нынешние проблемы Пакистана – прямое следствие его многолетней политики заигрывания с радикальными группировками. Всего семь лет назад, в 2018 году, тогдашний глава пакистанской армии генерал Камар Джавед Баджва с трибуны Мюнхенской конференции по безопасности заявлял, что в его стране нет убежищ для террористов, и призывал США прекратить винить Исламабад в собственных неудачах в Афганистане.
Сегодня история повторяется в зеркальном отражении. Министр обороны Афганистана мулла Мохаммад Якуб в недавнем интервью категорически отверг обвинения Исламабада в том, что группировки «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП) и «Армия освобождения Белуджистана» (АОБ) действуют с афганской территории. Более того, он едко заметил, что если террористы и совершают вылазки, то это свидетельствует лишь о провале системы внутренней безопасности самого Пакистана. Этот ответ звучит как прямое эхо заявлений пакистанских властей прошлых лет, когда они открещивались от поддержки боевиков, действовавших против коалиционных сил в Афганистане.
Нынешний глава пакистанской армии, фельдмаршал Сайед Асим Мунир, пытается переложить ответственность за эскалацию насилия на «иностранные державы» и «плохое управление» в стране. Его эмоциональные вопросы о том, как долго военные будут «заполнять пробелы в управлении кровью мучеников», и призывы превратить Пакистан в «жесткое государство» выглядят как попытка скрыть неспособность армии справиться с терроризмом, выращенным на собственной почве. Однако на армейском руководстве в Равалпинди лежит прямая ответственность за безопасность граждан. Если у военных есть точные данные о базах ТТП и АОБ в Афганистане, почему вместо точечных и редких ударов с беспилотников не проводится полномасштабная операция по их уничтожению?
Отношения Исламабада с ТТП полны противоречий. Несмотря на то что эта группировка взяла на себя ответственность за чудовищный теракт в армейской школе в Пешаваре в 2014 году, унесший жизни почти 150 учеников и сотрудников, в 2022 году пакистанская армия пошла на перемирие с ней. В рамках этой спорной сделки из тюрем были освобождены более 100 осужденных боевиков ТТП. Среди них был и полевой командир Муслим Хан, приговоренный в 2016 году к смертной казни за убийство 31 человека, включая силовиков и мирных жителей.
Более того, в том же 2022 году, когда в долине Сват вспыхнули массовые протесты против возвращения вооруженных боевиков ТТП, армия пошла на беспрецедентный шаг. Вместо того чтобы защитить местное население, военное командование попросту отрицало присутствие террористов, назвав многочисленные свидетельства «сильно преувеличенными и вводящими в заблуждение». Это лишь укрепило позиции радикалов в регионе.
Исторические корни нынешнего кризиса глубоки. Бывший президент и глава армии Пакистана генерал Первез Мушарраф в свое время открыто признавал: «Кашмирцев, приезжавших в Пакистан, здесь принимали как героев. Мы их обучали и поддерживали». Позже он с сожалением констатировал, что после 11 сентября 2001 года «те же самые группы моджахедов… повернули оружие внутрь страны и создали альянс с „Талибаном“ и „Аль-Каидой“». Мушарраф также признавался, что Пакистан «внедрил религиозный милитаризм» для борьбы с советскими войсками в Афганистане, но этот самый милитаризм позже превратился в терроризм, жертвой которого стал и сам Пакистан.
Таким образом, круг замыкается. В 2018 году президент США Дональд Трамп обвинял Исламабад в предоставлении убежищ террористам, которых американцы преследовали в Афганистане, – в частности, сети «Хаккани». Сегодня Кабул, отказывая Пакистану в его требованиях покончить с базами ТТП, поступает с Равалпинди точно так же, как тот поступал с Вашингтоном. Как показывает опыт, у «кармы» долгая память, и последствия политики поддержки радикализма неизбежно возвращаются к своему создателю.
