Саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Тяньцзине продемонстрировал миру картину идеальной дипломатии: улыбающиеся лидеры, тщательно срежиссированные фотосессии и атмосфера гармонии. Премьер-министр Индии Нарендра Моди, стоящий рядом с председателем КНР Си Цзиньпином и президентом России Владимиром Путиным, стал символом многополярного единства. Однако, как отмечают аналитики издания FPIF, за этим фасадом скрывается сложная игра меняющихся союзов и тлеющих напряженностей, а не подлинное сближение.
Для Нарендры Моди эта поездка имела особое значение – это был его первый визит в Китай после кровопролитного столкновения в долине Галван в 2020 году, которое опустило индийско-китайские отношения на самый низкий уровень за последние десятилетия. Двусторонняя встреча с Си Цзиньпином прошла предсказуемо осторожно. Лидеры говорили о стабильности на границе и «взаимном уважении» – фразе, ставшей скорее дипломатическим клише, чем реальной политикой. Присутствие Моди сигнализировало о прагматизме: даже углубляя связи с Западом, Индия не может позволить себе игнорировать соседа, чья экономика и влияние определяют расклад сил в регионе.
Встреча с Владимиром Путиным была заметно теплее. Совместная поездка в российском седане Aurus вызвала ностальгию по временам треугольника Россия – Индия – Китай (РИК), который когда-то рассматривался как противовес альянсам во главе с США. Однако ностальгия – это не стратегия. Позиция России на мировой арене кардинально изменилась: ее растущая изоляция от Запада сделала Москву все более зависимой от Пекина, а партнерство с Индией теперь несет в себе больше символизма, чем реального содержания.
Саммит проходил на фоне крайне напряженной для Дели обстановки. Всего за несколько месяцев до визита Моди произошла опасная стычка с Пакистаном, напомнившая о нестабильности в Южной Азии. Индийские официальные лица обвиняют Пекин в передаче Исламабаду разведданных в реальном времени во время столкновения. Хотя Китай отрицает эти обвинения, в Индии они лишь укрепляют представление о существовании китайско-пакистанской оси. Замечания Моди на саммите о необходимости борьбы с терроризмом «без двойных стандартов» были восприняты как упрек в адрес Пекина за его нежелание противостоять базирующимся в Пакистане боевикам.
Ситуацию еще больше осложняет «фактор Трампа». С момента возвращения в Белый дом Дональд Трамп ввел 50-процентный тариф на индийский экспорт, формально – в ответ на продолжающиеся закупки Дели российской нефти. Однако этому решению предшествовала публичная ссора из-за заявлений Трампа о том, что он лично способствовал прекращению огня между Индией и Пакистаном, что Моди последовательно отрицал. Этот эпизод добавил напряженности в американо-индийские отношения и напомнил Дели, что Вашингтон может быть как незаменимым, так и крайне непредсказуемым партнером.
В этом контексте появление Моди в Тяньцзине выглядело не столько попыткой сближения с Пекином, сколько страховкой от неопределенности. ШОС предлагает Индии альтернативную дипломатическую арену, где в центре внимания находятся проблемы Глобального Юга, свободно текут китайские капиталы, а энергетические сделки с Россией заключаются со скидкой. Моди использовал эту платформу для продвижения таких проектов, как порт Чабахар и транспортный коридор «Север – Юг» – инициатив, которые обходят пакистанский порт Гвадар и подчеркивают стратегическую автономию Индии.
Несмотря на улыбки и символизм, отношения между Индией и Китаем остаются шаткими. Линия фактического контроля по-прежнему милитаризована, а переименование Пекином в декабре 2024 года топонимов в Ладакхе, воспринятое в Индии как «картографическая агрессия», лишь подчеркивает взаимное недоверие. Введенные после событий в Галване ограничения на китайские инвестиции и технологические компании также остаются в силе. Кроме того, жесткая позиция по отношению к Китаю выгодна правящей коалиции Моди внутри страны, что ограничивает его пространство для маневра.
Стратегия Индии по «многовекторному союзничеству» – партнерство с Вашингтоном в сфере безопасности, покупка нефти у России и взаимодействие с Пекином в торговле – подвергается все большим испытаниям. Россия все увереннее дрейфует на орбиту Китая, Пекин бросает вызов региональному влиянию Индии, а Соединенные Штаты требуют более четкого определения позиций. Быстрый отъезд Моди из Тяньцзиня, пропустившего парад в честь Дня Победы в Китае, говорит о том, что он прекрасно понимает пределы символизма.
В конечном счете, саммит в Тяньцзине – это скорее срез мира, находящегося в движении, чем поворотный момент. Сама организация ШОС не является ни антизападным блоком, ни сплоченным альянсом, а скорее форумом, где такие державы, как Китай, Россия и Индия, могут проецировать влияние, одновременно управляя трениями. Для Индии участие в ШОС – это стратегическая необходимость, а не идеологическое обязательство. Это сложная геополитическая партия в покер, в которой Дели стремится максимизировать свое влияние, не попадая в зависимость ни от одного из лагерей.
