Для нескольких поколений пакистанцев безопасность стала фактором, определяющим многие аспекты повседневной жизни. Однако по мере нарастания внутреннего давления эта хватка лишь усиливается, сужая пространство для открытого диалога и гражданского участия. Как отмечает в своем исследовании для Института мира и конфликтологии (IPCS) доктор Мунир Ахмед, Пакистан все больше управляется логикой «внутренней секьюритизации» – превращения внутренних проблем в угрозу национального масштаба.
Суть этого явления, описанного политологом Барри Бузаном, заключается в том, чтобы объявить проблему экзистенциальной угрозой для оправдания чрезвычайных действий. Для пакистанского истеблишмента внутреннее инакомыслие приравнивается к иностранной агрессии. Эта логика лежит в основе гибридного военно-гражданского режима, где армия, в отличие от других демократий, никогда по-настоящему не отступает от управления гражданской жизнью, контролируя медиа, бюджетные приоритеты и даже планирование развития.
Недавний кризис в отношениях с Индией в 2025 году стал идеальным фоном для усиления этой тенденции. После того как пакистанцы вновь начали открыто выступать против вмешательства военных в политику, конфликт позволил режиму заглушить эти голоса под предлогом внешней угрозы. Пока международное внимание было приковано к трансграничным военным действиям, настоящая консолидация власти происходила внутри страны, укрепляя первенство армии.
В считаные недели оборонные расходы в федеральном бюджете на 2025–2026 годы выросли более чем на 20% – до 9 миллиардов долларов США по сравнению с 7,31 миллиарда в предыдущем финансовом году. При этом государственные расходы на здравоохранение и образование остались на уровне менее 1% ВВП, подчеркивая, что безопасность по-прежнему вытесняет человеческое развитие. Одновременно усилился процесс слияния военных и гражданских ведомств: как и в прошлые годы, на ключевые посты в гражданских секторах были назначены действующие и отставные офицеры. Например, недавнее назначение генерал-майора Нур Вали Хана на должность в Министерстве внутренних дел призвано «усилить координацию между гражданскими силами безопасности и военными» для борьбы с терроризмом, что является еще одним примером милитаризации госаппарата.
Наиболее остро последствия внутренней секьюритизации ощущаются в неспокойных провинциях. В Хайбер-Пахтунхве всплеск насилия и последующие силовые зачистки превратились в самоподдерживающуюся спираль. Несмотря на жесткие меры, статистика показывает ухудшение ситуации: 487 атак в 2024 году и 312 в 2023 году. Вместо решения структурных проблем государство своим милитаризованным подходом лишь загоняет регион в цикл насилия и репрессий.
Похожая ситуация наблюдается и в Белуджистане – крупнейшей и богатейшей природными ресурсами провинции, которая при этом остается беднейшей в стране. Здесь расположен стратегический порт Гвадар, ключевой узел Китайско-пакистанского экономического коридора (CPEC). Однако местное население, десятилетиями страдавшее от политической и экономической маргинализации, не получило особых выгод от проекта. Хорошо оплачиваемые рабочие места достаются приезжим из других провинций или Китая, а местные жители сталкиваются с вытеснением с земель, насильственными исчезновениями и тотальным наблюдением. Протесты против такой реальности жестоко подавляются и выставляются как акты подрывной деятельности. Так, CPEC, задуманный как символ развития, превратился в пространство милитаризованного контроля.
Хотя популярность армии на фоне кризиса с Индией предсказуемо выросла, этот факт упускает из виду более глубокую проблему: каждый внешний кризис лишь укрепляет внутреннюю архитектуру контроля. Чем больше государство подавляет инакомыслие, тем сильнее оно подрывает собственную легитимность. Таким образом, главная угроза национальной безопасности Пакистана исходит не извне. Она заключается в преднамеренном разрушении страны изнутри – в системе, которая сама создает кризисы, которые якобы призвана решать.
