Стремительное расширение гидроэнергетических проектов Индии вдоль ее северных и северо-восточных границ вызвало шквал гуманитарных, экологических и геополитических опасений. Хотя гидроэнергетика часто преподносится как чистый и возобновляемый источник энергии, лежащий в основе энергетической трансформации страны, методы, масштабы и расположение новых ГЭС вызывают все больше вопросов. Для жителей бассейнов рек Брахмапутра и Инд, а также для соседей Индии, таких как Пакистан, лихорадочное строительство плотин все чаще рассматривается как форма принуждения, способная дестабилизировать хрупкие экосистемы и шаткое политическое равновесие. То, что могло бы стать основой для регионального сотрудничества, превращается в конкурентную игру с нулевой суммой – критики утверждают, что речь идет о «вооружении воды».
Наиболее ярким примером служит гималайская граница Индии на северо-востоке. Здесь гидростратегия Дели демонстрирует явный крен в сторону мегапроектов, таких как ГЭС Subansiri Lower мощностью 2000 МВт со 125-метровой плотиной. Стоимость проекта взлетела с 6 285 крор в 2002 году до более чем 26 000 крор в 2014-м. Расположенный в сейсмически активной зоне, объект уже столкнулся с оползнями и проблемами безопасности конструкций, вызывая систематические протесты местных сообществ, опасающихся масштабного наводнения в случае землетрясения. Но это только начало. Планируемые проекты ГЭС Upper Subansiri (1650 МВт), ГЭС Dibang (2880 МВт) и ГЭС Kamala (1800 МВт) указывают на четкую тенденцию – стремление строить гигантские плотины в одних из самых экологически уязвимых районов мира. По мнению местных жителей, человеческие издержки, потеря земель, культурное вытеснение и угроза жизни перевешивают любые рыночные выгоды.
Эти действия являются частью более масштабного плана. Индия предлагает построить 208 плотинных ГЭС в 12 суббассейнах северо-восточных Гималаев, которые потенциально могут производить около 65 000 МВт. Сторонники представляют это как стратегический императив, необходимый для противодействия действиям Китая вверх по течению в районе Медог в Тибете. Однако в отличие от ограниченной координации между Китаем и странами низовья Меконга, гонка гидроэнергетики на северо-востоке Индии проходит практически без двусторонних систем экологического мониторинга или анализа совокупного воздействия. Для такой климатически изменчивой речной системы, как Брахмапутра, подобный односторонний подход увеличивает риски наводнений и гидрологическую непредсказуемость для миллионов людей ниже по течению.
На западном фронте ситуация еще более политически заряжена. Индия продолжает строительство нескольких плотин на реке Чинаб в штате Джамму и Кашмир – ГЭС Pakal Dul (1000 МВт), ГЭС Kiru (624 МВт), ГЭС Kwar (540 МВт) и ГЭС Ratle (850 МВт) – несмотря на продолжающиеся дипломатические споры с Пакистаном в рамках Договора о водах Инда 1960 года. Хотя Индия утверждает, что эти проекты ГЭС соответствуют правилам договора, Пакистан заявляет, что Индия изменила их конструкцию и выборочно приостанавливает действие договорных механизмов, нарушая сам дух соглашения. По мнению Исламабада, такие односторонние меры угрожают ирригационным системам и водохранилищам, от которых зависит продовольственная безопасность засушливых равнин Пакистана. Именно на этом основании критики называют растущую гидроинфраструктуру Индии формой «водной тактики принуждения» или даже «водного терроризма» – язык, полный страха, что однажды контроль над речными потоками будет использован как рычаг давления.
Эти споры усугубляются экологическими последствиями. Крупные плотины задерживают речные отложения, сокращая естественное обогащение почвы в поймах ниже по течению. Для таких стран, как Пакистан, уже сталкивающихся с проблемой снижения продуктивности сельского хозяйства, это может иметь долгосрочные катастрофические последствия. Плотины также нарушают экологию рек, перекрывая миграционные пути рыб и разрушая среду обитания, которая поддерживает жизнь племенных и сельских общин. В восточных Гималаях, где биоразнообразие исключительно богато, но слабо изучено, взрывные работы и прокладка туннелей могут нанести непоправимый вред.
Гуманитарный аспект не менее тревожен. В Аруначал-Прадеше, Джамму и Кашмире, а также в Ассаме тысячи семей из числа коренных народов выселяются из-за изъятия земель под строительные площадки и линии электропередачи. Компенсации часто задерживаются, оспариваются или оказываются недостаточными. Пострадавшие общины теряют не только дома и сельскохозяйственные угодья, но и свои родовые леса, места захоронений и культурное наследие. Таким образом, по мнению критиков, эти проекты представляют собой прямое посягательство на право на жизнь, средства к существованию и культурную самобытность.
Несмотря на все эти риски, Индия продолжает гидроэнергетическую гонку с минимальной прозрачностью и участием общественности. Перерасход средств, ставший нормой для крупных проектов, не приводит к их пересмотру, а лишь к увеличению бюджетов. Научные возражения отвергаются как обструкционизм, направленный против развития. Недавно одобренный проект ГЭС мощностью 700 МВт вблизи спорной границы с Китаем лишь усиливает опасения, что гидроэнергетика в индийских Гималаях – это уже не просто энергетический проект, а постепенно милитаризующийся инструмент утверждения территориальных претензий.
