Нынешний сезон присуждения Нобелевской премии мира уже омрачен спорами, в центре которых оказалась номинация активистки Махранг Балоч из пакистанского Белуджистана. Организация наций и народов, не имеющих представительства (UNPO), выдвинула ее кандидатуру на премию 2025 года, однако общественный резонанс вызвало не само выдвижение, а последовавшие за ним события. Сообщения о встречах Балоч с председателем Нобелевского комитета Йоргеном Ватне Фрюднесом, а также с другими лицами, связанными с процессом присуждения, породили волну критики и подозрения в политическом лоббировании.
Впрочем, для самой престижной в мире награды за вклад в укрепление мира подобные скандалы – не новость. На протяжении всей своей истории Нобелевская премия мира неоднократно становилась яблоком раздора, а имена некоторых ее лауреатов вызывали не всеобщее одобрение, а ожесточенные дебаты и даже дипломатические кризисы. Многие случаи ставят под сомнение безупречность и объективность самого процесса отбора кандидатов.
История помнит немало неоднозначных решений. В 1973 году премию присудили госсекретарю США Генри Киссинджеру и вьетнамскому генералу Ле Дык Тхо за соглашение о прекращении огня. Критики немедленно указали, что Киссинджер, мастер «реальной политики», был организатором жестоких военных интервенций, унесших миллионы жизней. Ситуацию усугубил отказ Ле Дык Тхо принять награду. В 1994 году Комитет снова оказался в центре скандала, присудив премию палестинскому лидеру Ясиру Арафату, израильскому генералу Ицхаку Рабину и экс-премьеру Израиля Шимону Пересу. Многие восприняли награждение Арафата, символа вооруженного сопротивления, как оскорбление.
Недавние примеры демонстрируют ту же тенденцию. В 2009 году премию получил президент США Барак Обама – как утверждалось, за его инициативы по укреплению глобальной дипломатии. Это решение вызвало шквал критики, поскольку многие сочли, что награда была вручена скорее за намерения, а не за конкретные достижения. Год спустя премия досталась китайскому правозащитнику Лю Сяобо, что вызвало гнев Пекина и породило обвинения в том, что комитет руководствовался геополитическими соображениями, а не гуманитарными.
Иногда тень на репутацию премии бросают последующие действия ее лауреатов. Яркий пример – лидер Мьянмы Аун Сан Су Чжи, награжденная в 1991 году как икона ненасильственного сопротивления. Спустя годы ее бездействие и позиция ее администрации в отношении кризиса с мусульманами-рохинджа вызвали международное осуждение, а правозащитники по всему миру начали требовать отзыва престижной награды.
Возвращаясь к номинации Махранг Балоч, скептики опасаются, что встречи кандидатов с членами жюри подрывают сам дух Нобелевской премии. По их мнению, подобные контакты могут быть использованы как доказательство влияния на процесс отбора и превращают высокую награду в политический инструмент для продвижения определенной повестки. Если номинации воспринимаются как политически управляемые, это ставит под сомнение заявления комитета о его беспристрастности.
Таким образом, дебаты вокруг кандидатуры Балоч обнажают фундаментальное противоречие: Нобелевская премия мира – это одновременно и моральное признание, и политический акт. Исторические споры показывают, что награда может как отметить борьбу человека за справедливость, так и вызвать сомнения в честности процесса. По мере приближения даты объявления лауреата становится очевидно, что для сохранения глобального авторитета премии необходимы большая открытость и постоянный критический анализ правил отбора номинантов.
