В Южной Азии происходит пересмотр стратегического баланса, который в Нью-Дели долгое время предпочитали игнорировать, но больше не могут отрицать. Расширяющееся сотрудничество Китая с Бангладеш и Пакистаном, ранее казавшееся серией разрозненных двусторонних соглашений, начинает обретать черты новой региональной конфигурации. Это не формальный блок, но его политическая слаженность, экономическая логика и стратегические последствия неоспоримы. Если эта тенденция сохранится, возникающий треугольник может ослабить многолетнее доминирование Индии в Южной Азии и перекроить карту влияния в регионе.
Для Китая мотивы очевидны. Пекин ищет множественные выходы к Индийскому океану, стремится снизить уязвимость своих морских путей и найти надежных партнеров для обеспечения долгосрочных экономических интересов и безопасности. Если Пакистан десятилетиями был стратегической константой для Китая, то Бангладеш – тихая история азиатского успеха с бурно развивающимся экспортным сектором и растущей геополитической уверенностью – добавляет в это уравнение новое измерение. Дакка больше не просто балансирует между Индией и Китаем, а серьезно диверсифицирует свои стратегические возможности, чего в регионе долгое время недооценивали.
Разворот Бангладеш в сторону более глубокого взаимодействия с Китаем коренится не в идеологии, а в экономике и стремлении к суверенитету. Китайское финансирование поступает быстро и с меньшим количеством политических условий. Дакка нуждается в инфраструктуре, энергетической безопасности и рычагах влияния в региональной дипломатии – все это Пекин может предложить весьма эффективно. Пакистан, в свою очередь, после многих лет изоляции заново открывает для себя пользу регионального экономического сотрудничества. Его связи с Бангладеш, находившиеся в спячке десятилетиями, постепенно реанимируются при посредничестве Китая и на основе общих интересов в развитии.
Вместе эти три страны формируют рынок с населением почти 400 миллионов человек, охватывающий энергетические рынки, производственные центры и точки доступа к морским путям. Это открывает дверь для создания экономической дуги «восток – запад»: от Синьцзяна через Каракорум к Гвадару, а затем далее к Читтагонгу и Бенгальскому заливу. Даже частичная интеграция в рамках этого коридора бросит вызов давней роли Индии как центрального связующего звена Южной Азии. Торговые пути региона, традиционно проложенные в обход Индии, теперь могут начать пересекать ее.
Индия наблюдает за этим процессом со смесью подозрения и разочарования. Нью-Дели привык определять стратегическую архитектуру своего соседства, ожидая от малых государств Южной Азии почтительности и резко реагируя на их попытки найти альтернативы. Однако в последнее время индийская дипломатия становилась все более «мускулистой», а порой и властной по отношению к соседям. Шри-Ланка, Непал и Мальдивы – все испытали на себе различные формы индийского давления. Ощущал его и Бангладеш – будь то в спорах о водных ресурсах, пограничных инцидентах или из-за влияния внутренней политики Индии. Присутствие Китая дает Дакке и Исламабаду рычаги влияния, которых им давно не хватало.
Больше всего Индию тревожат не инфраструктура или торговля, а политический сигнал: два южноазиатских государства, исторически испытывавшие давление со стороны Нью-Дели, находят стратегический комфорт в объятиях Пекина. Это намекает на более многополярную Южную Азию, в которой Индия больше не является якорем по умолчанию.
За океаном Вашингтон наблюдает за происходящим с тихим беспокойством. США сделали ставку в своей Индо-Тихоокеанской стратегии на Индию как на противовес Китаю. Но Бангладеш и Пакистан, борющиеся с экономическими трудностями, не могут позволить себе отказаться от китайских инвестиций. Американская модель развития – медленная, бюрократизированная и обставленная множеством условий – не может конкурировать с масштабом и скоростью Пекина. В результате политики США сталкиваются с парадоксом: чем больше они полагаются на Индию для сдерживания Китая, тем сильнее рискуют подтолкнуть другие страны Южной Азии в сферу влияния Пекина.
Конечно, формирующийся альянс Китай – Бангладеш – Пакистан не лишен уязвимостей. Пакистан сталкивается с бюджетными проблемами и нестабильной политической обстановкой. Бангладеш борется с собственной политической поляризацией и внешним давлением в вопросах демократии. Финансовая осторожность Китая также возросла по мере замедления его собственной экономики. Проекты могут затормозиться, а новообретенное сотрудничество – подвергнуться испытанию из-за внутренних потрясений или смены альянсов.
Тем не менее потенциальные выгоды остаются значительными. Связанность – порты, трубопроводы, энергетические сети, производственные коридоры – способна снизить геополитическую напряженность между традиционно враждующими государствами. Экономическая взаимозависимость может создать политические стимулы для сдержанности, превращая очаги напряженности в зоны общих интересов. У Китая, каковы бы ни были его долгосрочные амбиции, есть прагматичный стимул обеспечивать стабильность среди своих региональных партнеров. Конфликт подрывает инвестиции, а сотрудничество их защищает.
Глубинная правда заключается в том, что Южная Азия перестала быть стратегическим монолитом, в котором доминировала Индия. Малые государства заявляют о своей субъектности. Пакистан делает ставку на экономическую дипломатию вместо конфронтации. Бангладеш становится ключевой державой Бенгальского залива с растущим влиянием. А Китай позиционирует себя как самый последовательный инвестор в регионе и, все чаще, как его закулисный стабилизатор.
Тихие коридоры, которые формируются сегодня от Кашгара до Гвадара и Читтагонга, в конечном итоге могут оказаться более значимыми, чем громкие саммиты или риторические союзы. Они сигнализируют о том, что регион медленно, но верно движется от одностороннего влияния к более плюралистическому и взаимосвязанному геополитическому порядку. Для Индии выбор суров: приспособиться к этой новой реальности или сопротивляться ей ценой отчуждения тех самых соседей, в чьем доверии она нуждается.
