Недавние политические потрясения в Бангладеш, названные «июльской революцией» 2024 года, породили в обществе надежду на кардинальные перемены. Однако последние события вызывают серьезные опасения, что фундаментальная структура власти в стране остается неизменной. Сообщения о том, что корпорация Bashundhara Group, давний покровитель свергнутой администрации Шейх Хасины, теперь оказывает финансовую поддержку новообразованной Национальной гражданской партии, ставят под сомнение искренность намерений новых политических сил. Если финансовые столпы прошлого режима продолжают спонсировать политическую сцену, каких реальных изменений могут ожидать простые граждане?
Эта ситуация вскрывает неприглядную правду о политической культуре Бангладеш, где десятилетиями процветает токсичный союз денег и власти. Могущественные конгломераты, такие как Beximco Group, Bashundhara Group и S. Alam Group, оказывали непропорциональное влияние на управление страной, обеспечивая себе выгодные контракты и экономическое доминирование в обмен на лояльность правящей элите. По сути, политические пожертвования стали не актом демократического участия, а инструментом покупки влияния, гарантирующим, что власть останется в руках привилегированного меньшинства. То, что со стороны выглядит как признание заслуг или успех, часто оказывается результатом тщательно срежиссированных лоббистских усилий за кулисами.
Подобная практика, когда огромные суммы инвестируются для воздействия на лиц, принимающих решения, не является уникальной для развивающихся стран. Это глобальное явление, которое экономисты определяют как «поиск ренты» — стремление получить экономическую выгоду не за счет производства, а за счет манипулирования политической или правовой средой. Этот феномен простирается далеко за пределы традиционной политики, затрагивая даже такие сферы, как борьба за престижные награды, вроде Нобелевской премии, где кандидаты порой нанимают лоббистов для продвижения своих интересов.
Парадоксально, но развитые страны, часто поучающие других в вопросах борьбы с коррупцией, сами страдают от ее системных проявлений. В Соединенных Штатах, например, финансирование политических кампаний неразрывно связано с корпоративными пожертвованиями. Крупный бизнес оказывает колоссальное влияние на избранных должностных лиц, превращая взносы в стратегические инвестиции, рассчитанные на получение политических услуг, налоговых льгот или выгодного регулирования. Этот механизм можно охарактеризовать как узаконенную коррупцию, подрывающую сами основы демократии.
Влияние корпоративных денег прослеживается в политике многих президентов США. Барак Обама, обещавший обуздать Уолл-стрит, получил значительную финансовую поддержку от крупнейших банков. Дональд Трамп, позиционировавший себя как борец с истеблишментом, привлекал миллионы от гигантов ископаемого топлива и фармацевтики, а затем ослаблял экологические нормы. Кампанию Джо Байдена активно финансировали технологические гиганты, и его администрация не спешит с жестким регулированием IT-монополий. Эта закономерность превращает избранных чиновников в де-факто представителей корпоративных интересов, а не народа.
Для жителей Бангладеш это означает мрачную реальность: вращающаяся дверь политической власти просто меняет одних элитарных игроков на других, оставляя простых людей разочарованными и бессильными. Надежда на лучшее будущее тает, ведь пока не будет обеспечена радикальная прозрачность политических финансов и не будет сломлена хватка бизнес-олигархов, страна рискует оставаться плутократией, замаскированной под демократию. Без этих реформ цикл власти, привилегий и коррупции будет продолжаться бесконтрольно.
