На протяжении многих лет Нью-Дели культивировал образ «Вишвагуру», или «мирового учителя», искусно балансируя между конкурирующими мировыми державами и позиционируя себя как защитника интересов Глобального Юга. Основой этой политики была доктрина «стратегической автономии» – способность взаимодействовать со всеми сторонами, не становясь при этом ничьим вассалом. Однако уходящий 2025 год жестоко обнажил пределы такого подхода. То, что когда-то считалось дипломатической ловкостью, теперь все чаще рассматривается мировыми столицами как транзакционная отстраненность, и премьер-министр Нарендра Моди сталкивается с отрезвляющей реальностью: Индия оказалась в большей изоляции, чем когда-либо за последнее десятилетие.
Наиболее серьезным разрывом 2025 года стало резкое охлаждение отношений с Соединенными Штатами. Годами Вашингтон закрывал глаза на откат от демократических принципов и протекционистскую экономику Нью-Дели, делая ставку на Индию как на противовес Китаю. В новых геополитических реалиях эта ставка не сыграла. Возвращение Дональда Трампа в Белый дом отбросило дипломатические любезности, а введение высоких пошлин на индийские товары – в отместку за индийский налог на цифровые услуги и протекционистские барьеры – больно ударило по экономике страны. В то же время неразрешенный дипломатический кризис с Канадой, начавшийся с обвинений в убийстве Хардипа Сингха Ниджара, перерос в масштабный репутационный ущерб, подрывая имидж Индии как демократии, соблюдающей международные правила.
Политика «соседство прежде всего» (Neighborhood First) также лежит в руинах. Крах режима Шейх Хасины в Бангладеш стал для Нью-Дели катастрофическим провалом разведки и дипломатии. Сделав ставку на одного, все более непопулярного лидера, Индия оттолкнула от себя бангладешское общество. Холодный прием, оказанный временному правительству в Дакке во главе с Мухаммадом Юнусом, был воспринят скорее как каприз, чем как разумная политика. Этот вакуум быстро заполняют другие игроки, включая Пакистан и Китай. Похожая ситуация и с Мальдивами, которые уверенно дрейфуют на орбиту Пекина. Главный итог 2025 года в Южной Азии очевиден: Индию все чаще воспринимают не как доброжелательного старшего брата, а как навязчивого гегемона, не терпящего инакомыслия в своем «заднем дворе».
Возможно, самым ярким свидетельством стратегического тупика Индии является ее продолжающееся сближение с Россией. Визит Владимира Путина в декабре 2025 года индийские государственные СМИ представили как триумф независимой внешней политики. В действительности он лишь подчеркнул сужающийся круг возможностей Нью-Дели. В то время как Запад затягивает экономическую удавку на Москве, решение Индии углублять энергетические и торговые связи с Россией больше не воспринимается как «нейтралитет». Этот шаг рассматривается как активная поддержка российских военных действий в Украине, что отталкивает европейских партнеров. «Медвежьи объятия» с Путиным сигнализируют не о силе, а об отчаянной потребности в энергоносителях и оборонных комплектующих, невзирая на репутационные издержки.
Наконец, самопровозглашенная роль Индии как «голоса Глобального Юга» столкнулась с кризисом доверия. Помимо громкой риторики, способность Нью-Дели оказывать реальную материальную помощь развивающимся странам остается ограниченной по сравнению с глубокими карманами Китая. Еще больший урон наносит лицемерие: по таким критическим вопросам, как кризис в секторе Газа, позиция Индии заметно сместилась в сторону Израиля и Запада, что противоречит интересам арабских и африканских стран, которых она претендует вести за собой. Пытаясь угодить всем, Индия в итоге не угодила никому. 2025 год запомнится как год, когда дипломатическая удача отвернулась от Индии. Переход от «стратегической автономии» к «отстраненности» – это не просто смена терминов, а фундаментальный провал в построении глубоких, основанных на доверии союзов. Оттолкнув соседей, разочаровав западных партнеров и предложив Глобальному Югу лишь слова, Индия рискует войти в 2026 год как одинокая держава – большая, громкая, но все чаще игнорируемая.
