В 2007 году публикация книги пакистанской ученой Аиши Сиддики Military Inc.: Inside Pakistan’s Military Economy («Корпорация „Военные“: изнанка военной экономики Пакистана») вызвала немедленную и яростную реакцию. Тогдашний президент Первез Мушарраф назвал ее предательницей, сорвал презентацию книги и угрожал обвинениями в государственной измене. Преступлением Сиддики стало научное исследование, в котором она задокументировала то, что назвала «Milbus» – скрытую бизнес-империю вооруженных сил Пакистана, построенную на слиянии военного дела и коммерции.
Центральное место в ее работе занял благотворительный фонд военно-морских сил Bahria Foundation, чье вторжение на рынок недвижимости в 1990-х годах стало хрестоматийным примером превращения военного капитала в частную выгоду для высокопоставленных чиновников. История партнерства фонда с малоизвестным тогда застройщиком Маликом Риазом превратилась в поучительную притчу о теневых сделках, официальных опровержениях и судебной системе, не желающей копать слишком глубоко.
Само вхождение Bahria Foundation в сферу недвижимости сопровождалось условиями, которые вызывали недоумение. В середине 1990-х, заключая партнерство с Риазом, фонд не вложил ни копейки финансового капитала. Тем не менее, соглашение гарантировало ему 10% акций компании и четверть всех застроенных участков. Что еще более поразительно, Риазу разрешалось выкупить долю фонда по фиксированной ставке – 100 000 пакистанских рупий за участок – цифре, которая оказалась бы намного ниже рыночной стоимости после завершения строительства. Имя и символика ВМС обеспечили проекту доверие, а Риаз получил бренд и могущественного покровителя.
К 1997 году назрели проблемы. По мере развития жилищных проектов появились обвинения в мошенничестве и откатах военно-морским офицерам. Риаз был арестован в ходе расследований, проводимых ВМС и Межведомственной разведкой (ISI). На мгновение показалось, что сделка вот-вот развалится. Однако импульс быстро угас, и официальных обвинений так и не последовало. Дело было тихо закрыто.
Когда пыль улеглась, тогдашний начальник штаба ВМС адмирал в отставке Фасих Бохари объявил, что следователи не обнаружили ничего предосудительного. Его дословная цитата гласила: «ничего предосудительного не найдено». Это полное оправдание так и не состыковалось с фактами. Если не было никаких нарушений, почему Риаза вообще арестовывали? Почему фонд был вынужден разорвать связи и подать на него в суд за дальнейшее использование имени ВМС? Заявление Бохари выглядело скорее как решение похоронить неловкий эпизод.
Спор о брендинге дошел до Верховного суда Пакистана, который в 2001 году вынес решение в пользу Риаза. Судьи постановили, что он может продолжать использовать название и символику Bahria, поскольку его инвестиции были слишком велики, чтобы их отменить. Это решение фактически узаконило его частную империю Bahria Town, позволив ВМС отступить без дальнейшего разбирательства. Вердикт дал понять, что ни военные, ни судебная власть не желают пересматривать итоги этой истории.
Когда Аиша Сиддика позже описала это дело в своей книге, ее выводы были однозначны: Bahria Foundation монетизировал престиж ВМС в предприятии, которое создавало для офицеров конфликт интересов и открывало двери для личного обогащения. Вместо того чтобы разбираться в деталях, государство предпочло атаковать автора. Угрозы Мушаррафа и принудительная отмена презентации книги показали, насколько нежелательными были ее выводы в официальных кругах.
Два десятилетия спустя Малик Риаз стал одним из самых узнаваемых магнатов Пакистана. Его проекты Bahria Town раскинулись по всей стране, а их название служит вечным напоминанием о партнерстве с ВМС, которое так и не было до конца объяснено. Тем временем сам фонд Bahria Foundation расширил свою деятельность от морских услуг и судоходства до школ, пекарен, IT-фирм и новых проектов в сфере недвижимости. Почти ни один из этих бизнесов не является публичным и не подлежит независимому аудиту. Доходы скрыты от контроля под видом благотворительности, что позволяет фонду действовать как теневой коммерческий гигант. Критики утверждают, что «Milbus» по-прежнему процветает, а фонд функционирует скорее как частный траст для офицерского класса, увековечивая тот самый цикл конфликтов интересов и скрытого обогащения, который был задокументирован почти двадцать лет назад.
