В начале мая 2025 года Индия и Пакистан вступили в интенсивный четырехдневный конфликт, спровоцированный шокирующим терактом в Пахалгаме. 10 мая 2025 года стороны договорились о прекращении огня, посредничество в котором приписали себе Соединенные Штаты. Нью-Дели, однако, отрицал американское участие в переговорах.
Разногласия между Вашингтоном и Нью-Дели по поводу прекращения огня затмили стратегические последствия роли США в этом кризисе. На этот раз Вашингтон отказался от десятилетиями выработанной стратегии управления южноазиатскими кризисами. Результатом стали противоречивые сигналы и ситуативные меры, которые усугубили риски и ослабили способность США вмешиваться в будущие конфликты. Хотя прекращение огня было достигнуто, долгосрочные угрозы для региона значительно возросли.
С момента проведения Индией и Пакистаном ядерных испытаний в 1998 году одной из главных целей американской политики в Южной Азии было предотвращение выхода любого кризиса из-под контроля. США активизировали свои антикризисные механизмы во время Каргильской войны 1999 года, кризиса «Двух вершин» 2001–2002 годов, терактов в Мумбаи в 2008 году, удара Индии по линии контроля в 2016 году и авиаудара по Балакоту в 2019 году. Хотя американская кризисная дипломатия оказывала различное влияние на разные кризисы, она всегда присутствовала. Основной задачей Вашингтона было сдерживание эскалации, избегая при этом «морального риска» – поощрения Индии или Пакистана к рискованному поведению сигналом о том, что США всегда вмешаются для разрядки ситуации.
Со времен первого президентского срока Дональда Трампа американская кризисная дипломатия в Южной Азии дестабилизировалась из-за двух противоречивых тенденций в Вашингтоне. С одной стороны, Трамп сигнализировал о желании США отказаться от традиционной роли гаранта международного порядка, особенно от обязательств по поддержанию стабильности и безопасности в различных частях мира. С другой стороны, в вашингтонском истеблишменте все еще сохраняется инстинктивное стремление предотвратить перерастание кризиса в Южной Азии за ядерный порог.
Эта напряженность в американской политике проявилась, когда базирующаяся в Пакистане группировка Jaish-e-Mohammed совершила теракт против индийских войск в Кашмире. Госсекретарь США Майк Помпео и советник по национальной безопасности Джон Болтон выступили с заявлениями в поддержку «права Индии на самооборону» и осудили поддержку Пакистаном терроризма, однако не призвали к сдержанности. Тем не менее, когда официальные лица США почувствовали риск ядерной эскалации после нанесения Индией авиаудара по пакистанской территории, Помпео и Болтон поздно ночью провели напряженные дипломатические переговоры для деэскалации ситуации. Примечательно, что Трампа проинформировали о кризисе только на следующее утро.
В недавнем кризисе между терактом в Пахалгаме и ответными ударами Индии по Пакистану прошло 14 дней. В прошлом президенты США сигнализировали о своем участии в начале кризиса, делая заявления о личном контроле над ситуацией, обсуждении проблемы со своими командами по национальной безопасности или призывая к сдержанности. На этот раз Трамп 25 апреля 2025 года пренебрежительно высказался: «Они так или иначе разберутся». В отличие от него, госсекретарь США Марко Рубио публично призвал к сдержанности. В отличие от предыдущих случаев, когда высокопоставленные американские чиновники лично посещали Нью-Дели и Исламабад для оценки настроений и снижения напряженности, после теракта в Пахалгаме таких визитов не последовало. Ранее США оказывали негласное давление на Пакистан, чтобы тот пошел на уступки в вопросах терроризма и успокоил индийскую сторону. Если такое давление и оказывалось на этот раз, оно не принесло результатов.
Вашингтон продолжал демонстрировать публичную отстраненность и после начала конфликта 6 мая 2025 года. «Полагаю, люди знали, что что-то должно было случиться… Надеюсь, это очень быстро закончится», – так Трамп отреагировал на новости об индийских ударах. Конфликт «в корне не наше дело и не имеет ничего общего со способностью Америки его контролировать», – заявил 9 мая 2025 года вице-президент США Джей Ди Вэнс.
Тем не менее, механизм кризисной дипломатии в Вашингтоне уже набирал обороты. 8 мая 2025 года Рубио провел переговоры с обеими сторонами, призывая к деэскалации. 9 мая 2025 года страны G7 призвали к снижению напряженности. 10 мая 2025 года Рубио, нарушив прошлую традицию, публично предложил американское посредничество для «предотвращения будущих споров».
К 10 мая 2025 года Вашингтон стал все больше опасаться ядерной эскалации, особенно после того, как Индия нанесла удар вблизи штаб-квартиры пакистанских ядерных сил. Высокопоставленные американские чиновники теперь перешли к интенсивной дипломатии. Вскоре после этого было объявлено о прекращении огня между Индией и Пакистаном, заслугу в достижении которого приписал себе Вашингтон, что стало еще одним отклонением от прежней практики. В то время как Нью-Дели категорически отрицал роль США в посредничестве при заключении перемирия, Исламабад поблагодарил Вашингтон, что указывает на то, что американское влияние, по крайней мере, было эффективным в привлечении Пакистана за стол переговоров.
Бессистемная политика Вашингтона привела к наихудшему из возможных сценариев. Его первоначальная позиция безразличия способствовала быстрой эскалации конфликта. Его запоздалое, поспешно организованное вмешательство, возможно, и помогло достичь прекращения огня, но также усилило «моральный риск». США продемонстрировали, что даже если сначала они заявляют о своей отстраненности, они вмешаются, если кризис в Южной Азии станет слишком «горячим». Это будет поощрять рискованное поведение и балансирование на грани ядерной войны на субконтиненте.
Трамп еще больше осложнил ситуацию, приписав себе заслугу в прекращении огня, предложив посредничество в кашмирском споре и настаивая на том, что использовал торговлю в качестве рычага давления в переговорах. Эти политически чувствительные заявления вызвали раздражение в Нью-Дели, снижая эффективность Вашингтона как посредника в будущих кризисах.
Риски эскалации в Южной Азии растут по мере увеличения разрыва в мощи между Индией и Пакистаном, принятия Нью-Дели более агрессивной стратегии безопасности и усиления политической нестабильности в Пакистане. Ослабление возможностей американской кризисной дипломатии в данный момент лишь усугубит существующие вызовы.
