Китай кардинально изменил свою тактику в отношении гражданской войны в Мьянме, перейдя от роли пассивного наблюдателя к активному управлению конфликтом. Согласно анализу экспертов Скотта Н. Романюка, Хандакара Тахмида Реджвана и Ласло Чичманна, Пекин действует не как миротворец, а как прагматичный брокер, чья цель – не прочный мир, а тишина вдоль своей границы, необходимая для защиты стратегических и экономических интересов. С конца 2023 года через серию негласных переговоров в Куньмине и приграничных городах провинции Юньнань Китай добился заключения локальных перемирий между армией Мьянмы (Татмадо) и этническими вооруженными организациями (ЭВО), такими как Армия национального освобождения Таанга и ее союзники.
За ширмой посредничества скрывается не стремление к примирению, а политика сдерживания. «Дипломатия прекращения огня», проводимая Пекином, направлена на стабилизацию границы, обеспечение безопасности торговых коридоров и защиту таких стратегических активов, как нефтепроводы и порт Кьяукпью. Каждое такое перемирие, включая договоренности января 2024 года в северном штате Шан, покупает временное затишье и позволяет возобновить коммерческую деятельность, однако оставляет глубинный политический кризис в стране нерешенным. В результате возникает хрупкое равновесие – управляемая тишина, которая служит интересам Китая, но усугубляет внутренний раскол Мьянмы, превращая конфликт в «замороженный».
Стратегические цели Китая предельно прагматичны. Во-первых, это стабильность на границе, чтобы предотвратить перетекание боевых действий, потоков беженцев и контрабанды в провинцию Юньнань. Во-вторых, защита экономических интересов: от крупных инфраструктурных проектов до доступа к месторождениям редкоземельных металлов и драгоценных камней, критически важных для высокотехнологичного и оборонного секторов КНР. В-третьих, укрепление регионального влияния. Позиционируя себя как незаменимого посредника, Пекин фактически получает контроль над любыми мирными инициативами, отодвигая на второй план АСЕАН и западные страны.
Перемирия, заключенные при посредничестве Китая, имеют общие черты: они географически ограничены конкретными коридорами или экономическими зонами, а их условия носят тактический характер – прекращение наступлений или открытие торговых КПП. В них отсутствуют надежные механизмы контроля, а соблюдение договоренностей держится на экономических стимулах. Эта тактика ярко проявилась после операции «1027», начатой «Альянсом трех братств» в конце 2023 года, когда захват ключевых городов и погранпереходов нарушил китайские логистические цепочки. Реакция Пекина была направлена на управление кризисом, а не на содействие демократическим реформам.
Хотя локальные перемирия приносят временное облегчение и позволяют гражданскому населению вернуться домой, в долгосрочной перспективе они приводят к политическому застою. Хунта получает передышку, а повстанческие группы – возможность перегруппироваться, но коренные причины конфликта остаются. Китай, настаивая на ведении дел исключительно с «существующими властями», легитимизирует военный режим и маргинализирует оппозиционное Правительство национального единства. Это создает иллюзию стабильности без справедливости и диалога без инклюзивности.
Для Индии напористая дипломатия Китая в Мьянме – серьезный вызов. Мьянма является краеугольным камнем индийской стратегии «Действуй на Востоке», а нестабильность срывает такие флагманские проекты, как транспортный коридор Каладан и трехстороннее шоссе Индия – Мьянма – Таиланд. Мьянма фактически стала еще одним фронтом в стратегическом соперничестве между Дели и Пекином. Бангладеш продолжает нести на себе основное бремя кризиса с беженцами-рохинджа, поскольку китайская дипломатия защищает хунту от международного давления, но не способствует их репатриации. Таиланд, в свою очередь, сдержанно приветствует стабилизацию на своей границе, но обеспокоен растущим доминированием Пекина в регионе.
На этом фоне США вновь активизируют свое присутствие на периферии Мьянмы. Завершается строительство огромного американского консульства в Чиангмае на севере Таиланда, которое, по всей видимости, станет координационным и разведывательным центром для мониторинга ситуации в Мьянме и на юго-западе Китая. Где Пекин практикует «управляемую стабильность», Вашингтон начинает применять тактику «управляемого срыва». Его цель – не разморозить войну, а помешать Китаю единолично контролировать ее исход. Особое внимание уделяется штату Ракхайн и Бенгальскому заливу, так как создание там дружественной зоны может нарушить китайский коридор из Юньнани в порт Кьяукпью – важнейший «обход Малаккского пролива».
Таким образом, Мьянма превращается в арену для миниатюрного соперничества США и Китая. Конфликт не завершен, а поставлен на паузу, подвешенный между императивами двух сверхдержав. Пекин добился тишины на своей границе, но не мира в соседней стране. Война не закончилась – ее просто положили на лед в ожидании следующей оттепели, которая может наступить уже в условиях глобального противостояния.
