Китай стремительно укрепляет свое стратегическое доминирование в Гималаях, разворачивая масштабное инфраструктурное строительство, которое перекраивает как физический, так и геополитический ландшафт Южной Азии. От высокоскоростных железных дорог, прорезающих суровые ландшафты Тибета, до гидроэнергетического проекта стоимостью 170 миллиардов долларов, который станет крупнейшим в мире, — Пекин цементирует свое присутствие и усиливает возможности вдоль границы с Индией. Эти проекты являются не просто инженерными достижениями, а демонстрацией намерений, сигнализируя о непревзойденной способности Китая мобилизовать ресурсы, внедрять технологии и формировать региональную динамику в свою пользу.
Центральным элементом этого трансформационного рывка стал проект высокоскоростной железной дороги Чэнду — Лхаса. Его стоимость превышает 40 миллиардов долларов, и он сократит время в пути между столицей провинции Сычуань и административным центром Тибета с 34 до всего 13 часов. Эта линия, являясь частью более крупной Сычуань-Тибетской железной дороги, соединяется с уже завершенной Цинхай-Тибетской магистралью, формируя критически важный узел обширной логистической сети. Вместе с новыми дорогами, аэропортами, вертолетными площадками и образцовыми деревнями эти объекты двойного назначения позволяют Китаю сократить время мобилизации войск в приграничном регионе с одного месяца в 1990-х годах до 5–7 дней сегодня.
Так называемые «экономические» проекты имеют очевидную военную пользу, и государственные планировщики в Пекине не стесняются использовать инфраструктуру как инструмент проецирования силы. Гималаи, долгое время считавшиеся естественным барьером, превращаются Китаем в стратегический коридор. Примечательно, что в период с 2018 по 2023 год население Китая вблизи спорной границы со штатом Аруначал-Прадеш выросло на 10,5%, что усиливает как гражданское, так и военное присутствие. Эта миграция — не просто демографический тренд, а расчетливый шаг по закреплению территориальных претензий путем создания «фактов на земле».
Усилия Индии идти в ногу с Китаем остаются прерывистыми и недостаточными. Хотя Индия запустила программу «Яркие деревни» и инициировала такие проекты, как туннель через перевал Села и Аруначальское пограничное шоссе, ее инфраструктурный рывок носит фрагментарный характер и лишен масштаба, согласованности и срочности, присущих действиям Китая. Железнодорожная сеть Индии вдоль границы все еще ограничена, а ключевые оборонные коридоры остаются слаборазвитыми. Более того, хотя Индия может похвастаться лучшим расположением авиабаз, Китай стремительно нарастил свою авиационную мощь в регионе, изменив военный баланс.
Асимметрия не ограничивается дорогами и железными дорогами. Гидроэнергетические амбиции Китая также вырываются вперед: в юго-восточном Тибете уже ведется строительство гидроэнергетического комплекса на реке Ярлунг-Цангпо — мегапроекта из пяти плотин стоимостью 170 миллиардов долларов. По данным китайских государственных СМИ, этот проект превзойдет плотину «Три ущелья» и будет вырабатывать достаточно электроэнергии, чтобы обеспечить всю Великобританию. Для Пекина плотина — это символ чистой энергии, создания рабочих мест и экономического стимула на фоне замедления экономики. Однако для Индии и Бангладеш, расположенных ниже по течению реки Брахмапутры, проект вызывает привычные опасения по поводу водной безопасности, потока наносов и экологической деградации.
Несмотря на эти опасения, Пекин не проявляет прозрачности. Хотя министерство иностранных дел Китая утверждает, что делится с соседями соответствующей гидрологической информацией, подробности о технических характеристиках плотины или системах управления в чрезвычайных ситуациях практически отсутствуют. Эксперты, такие как Майкл Стеклер из Колумбийского университета, отмечают, что помимо изменения стока воды, прерывание потока богатых питательными веществами наносов представляет долгосрочную угрозу для сельского хозяйства в низовьях рек, особенно в Ассаме и северном Бангладеш.
Индия, со своей стороны, выражает обеспокоенность, но, похоже, неспособна на убедительный контрход. Хотя индийские официальные лица утверждают, что воздействие плотины будет ограниченным, поскольку большая часть стока Брахмапутры формируется за счет муссонных дождей к югу от Гималаев, стратегическое беспокойство Нью-Дели ощутимо. Индия ответила собственными предложениями, включая строительство плотины мощностью 11,5 гигаватт в Аруначал-Прадеше. Однако эти проекты остаются в основном на бумаге, увязнув в регуляторных задержках и политической нерешительности.
Нельзя упускать из виду и геофизические риски. Регион Ярлунг-Цангпо находится в сейсмоопасной зоне, подверженной оползням, прорывам ледниковых озер и экстремальным погодным условиям. Недавнее смертоносное землетрясение в Тибете поставило под сомнение долгосрочную безопасность мегаструктур в этой среде. Тем не менее, китайские инженеры продолжают работу, используя достижения в высотном строительстве, сейсмические датчики на базе искусственного интеллекта и цифровые системы мониторинга, разработанные в сотрудничестве с национальными технологическими гигантами, такими как Huawei.
В конечном счете, эта инфраструктурная гонка — лишь часть более широкого геополитического соперничества. Подавляющее превосходство Китая в ракетном и ядерном потенциале — по некоторым данным, более 600 боеголовок по сравнению со 118 у Индии — усугубляет его растущее доминирование. Что отличает две державы, так это исполнение. Там, где Китай действует со стратегической ясностью и бюрократической эффективностью, Индия часто колеблется между грандиозными планами и политическим параличом. От доступа к редкоземельным минералам до производства передовых полупроводников Китай продолжает использовать государственную промышленную политику для достижения долгосрочных стратегических преимуществ. В этой гонке на самой оспариваемой границе мира Китай задает темп и диктует условия.
