В условиях новой геополитической реальности, сложившейся после 2022 года, формируется уникальный энергетический альянс, который меняет глобальные потоки ресурсов и служит примером адаптации рынка к санкциям, о чем пишет издание eureporter. Энергетические отношения между Россией и Индией превратились из ограниченного двустороннего соглашения в один из ключевых механизмов, позволивших мировому рынку приспособиться к ограничениям, наложенным на Москву.
После того как Европа резко сократила прямые закупки российской нефти, Москва была вынуждена перенаправить огромные объемы на альтернативные рынки. Индия, столкнувшаяся с быстрорастущим спросом на энергию и инфляционным давлением, оказалась одним из самых способных и готовых покупателей. Российская нефть, предлагаемая со значительными скидками, позволила Нью-Дели стабилизировать внутренние цены на энергоносители в период глобальной нестабильности, не меняя при этом своей официальной политической позиции.
Со временем это сотрудничество приобрело более структурный характер. Индийские государственные и частные нефтеперерабатывающие заводы интегрировали российскую нефть в свои долгосрочные планы поставок, а Россия адаптировала логистику, страхование и платежные механизмы для обеспечения непрерывности экспорта. Обширные перерабатывающие мощности Индии позволили ей не только удовлетворять внутренний спрос, но и реэкспортировать нефтепродукты, такие как дизельное и авиационное топливо, на третьи рынки, включая европейские. Это превратило временное решение в прочную основу стратегии энергетической диверсификации Индии.
Таким образом, индийско-российское энергетическое партнерство стало своего рода непрямым, но высокофункциональным мостом между Европой и российскими энергоресурсами. Пока европейские правительства ограничивали прямой импорт, Индия взяла на себя роль посреднического энергетического хаба. Этот процесс, полностью соответствующий существующим санкционным рамкам, сместил акцент с политической конфронтации на рыночную функциональность. Европа, сохраняя формальную политическую позицию, продолжила получать доступ к энергии, происхождение которой было трансформировано через глобальные сети переработки и торговли.
Важнейшим стабилизирующим элементом этой новой энергетической геометрии является роль Объединенных Арабских Эмиратов. В условиях, когда потоки энергии все больше зависят от устойчивости хабов, а не от формальных союзов, ОАЭ предлагают редкое сочетание портовой инфраструктуры мирового класса, глубокой финансовой ликвидности и предсказуемого регулирования. С 2022 года Эмираты стали центральным узлом для торговли энергоносителями, судоходных услуг, страхования и финансирования, облегчая потоки, которые в противном случае столкнулись бы с серьезными препятствиями.
Резкий контраст этому «стабилизирующему треугольнику» составляет конкурирующая и потенциально дестабилизирующая ось, связывающая Китай, Пакистан и Турцию. В ее основе лежит стратегия Пекина по обеспечению потоков энергии через контролируемые сухопутные и морские коридоры, в первую очередь через Китайско-пакистанский экономический коридор. Однако этот маршрут сопряжен с серьезными рисками: политической нестабильностью в Пакистане, подходом Китая, который отдает приоритет двусторонней зависимости, а не прозрачности, и готовностью Турции использовать свою транзитную роль в качестве инструмента политического давления.
Наконец, возникающее энергетическое партнерство между Индией, Россией и ОАЭ создает пространство для контролируемой адаптации для Соединенных Штатов. Индия остается центральным элементом индо-тихоокеанской стратегии Вашингтона, а ОАЭ поддерживают глубоко институционализированные отношения с США в области безопасности. Коммерчески управляемая энергетическая конфигурация, включающая Россию, но опосредованная через Индию и Эмираты, снижает риск экстремальных рыночных сбоев, которые напрямую повлияли бы на мировую экономику и американские интересы. С этой точки зрения, Вашингтон имеет стимулы терпимо относиться к этому треугольному соглашению, пока оно не усиливает конкурирующий блок.
