13 декабря 2001 года Индия столкнулась с одной из самых дерзких атак на демократический институт в новейшей истории. Пятеро вооруженных до зубов террористов, связанных с группировкой «Джаиш-е-Мухаммад» (JeM), прорвались через кордоны безопасности парламента вскоре после окончания заседаний. Последовавшая перестрелка продлилась менее часа, но ее последствия вышли далеко за рамки единичного нарушения безопасности, обнажив контуры целой трансграничной террористической экосистемы, действующей при государственном попустительстве, а порой и прямой поддержке.
Расследование быстро вывело на след организаторов в Пакистане, связав оружие, каналы связи и логистику с ячейками JeM, которые действовали относительно свободно с момента основания группировки в 2000 году. Удар по законодательному органу крупнейшей демократии мира стал прямым вызовом международным нормам. Особую значимость атаке придавал тот факт, что она произошла всего через несколько месяцев после включения JeM в санкционный список ООН по борьбе с терроризмом. Даже под глобальным наблюдением группировка сохранила возможность планировать и совершать резонансные теракты.
Инцидент вписался в давние споры о политике безопасности Пакистана и его опоре на негосударственные вооруженные группы. Аналитики неоднократно описывали этот подход как стремление к «стратегической глубине» с помощью асимметричных инструментов, которые позволяют достигать геополитических целей, сохраняя возможность отрицать свою причастность. Такие группировки, как JeM и «Лашкар-э-Тайба» (LeT), часто действовали в этих рамках, пользуясь благоприятной средой и поддержкой.
Продолжающееся присутствие JeM в пакистанском городе Бахавалпур, несмотря на официальные запреты, подчеркивает эту структурную реальность. Международные отчеты фиксировали наличие у группировки крупного операционного комплекса и проведение публичных собраний. Эта ситуация нашла отражение и в многолетнем нахождении Пакистана в «сером списке» Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (FATF), что свидетельствовало о глобальной обеспокоенности финансированием терроризма. Даже после исключения из списка в 2022 году FATF заявила о продолжении мониторинга.
Если атака на парламент продемонстрировала операционные амбиции JeM, то последующая эволюция группировки показала ее удивительную адаптивность. Она перешла от крупных, легко идентифицируемых ячеек к распределенным модулям, состоящим из образованных новобранцев, способных использовать зашифрованные каналы связи и действовать в городских условиях. Одним из примечательных новшеств стало появление Jamaat-e-Mominaat – женского крыла, занимающегося идеологической обработкой и вербовкой. Руководимое близкими родственницами основателя JeM Масуда Азхара, оно предлагает недорогие онлайн-курсы, расширяя охват группировки в цифровом пространстве.
Теракт 2001 года стал мощным толчком для институциональных преобразований в самой Индии. Он ускорил реформы, начатые после Каргильского конфликта, привел к укреплению Многоагентского центра (MAC) и улучшению координации между спецслужбами. В последующие годы были внедрены современные системы наблюдения, а после атак в Мумбаи в 2008 году было создано Национальное агентство расследований (NIA) для ведения дел о трансграничном терроризме. Ответ Индии иллюстрирует, как демократические государства адаптируются к угрозам – путем создания институтов, а не циклов возмездия.
Спустя десятилетия атака на парламент остается актуальной по нескольким причинам. Во-первых, JeM не исчезла – группировка продолжает действовать из Пакистана, обновляя свои методы вербовки. Во-вторых, структурные условия, которые сделали теракт возможным – стратегическая ценность прокси-групп для определенных кругов в Пакистане и неравномерное применение контртеррористических мер – сохраняются и сегодня. В-третьих, инцидент создал прецедент: террористическая организация, внесенная в список ООН, успешно атаковала законодательный орган другого государства, действуя с территории страны, формально являющейся партнером в борьбе с террором.
Таким образом, события 13 декабря 2001 года были посягательством не только на Индию, но и на сам принцип неприкосновенности демократических институтов. Память об этом событии – не просто дань символизму, а стратегическое напоминание о том, что международная бдительность остается критически важной, когда террористические организации выживают благодаря попустительству государств.
