Недавние шаги Индии навстречу правительству Талибана в Афганистане знаменуют прагматичную перекалибровку ее давней политики – решение, продиктованное как меняющейся региональной динамикой, так и собственными стратегическими императивами Нью-Дели. На фоне значительного сокращения присутствия США, укрепления экономических и геополитических позиций Китая через Китайско-пакистанский экономический коридор (CPEC) и сохранения глубокого влияния Пакистана на Кабул, Индия стремится сохранить свое стратегическое пространство и обеспечить региональный баланс сил.
Приглашение министра иностранных дел Афганистана Амира Хана Муттаки в Индию стало знаковым отступлением от двухдесятилетней консенсусной политики. С 2001 года, после американского вторжения, свергнувшего первый режим талибов, Нью-Дели отказывался от любых контактов с группировкой, оставаясь одним из крупнейших региональных доноров Афганистана в сфере инфраструктуры и образования. Возвращение Талибана к власти в 2021 году заставило пересмотреть этот подход. В то время как западные страны эвакуировали свои миссии, Индия незаметно перешла к более тонкой политике, что подтверждается не только визитом Муттаки, но и возобновлением работы индийского посольства в Кабуле.
В основе новой афганской политики Индии лежит стратегический расчет, нацеленный на уравновешивание растущей оси Китай – Пакистан. Десятилетиями Исламабад пользовался непропорциональным влиянием в Кабуле. Открывая прямые каналы связи с талибами, Индия стремится ослабить монополию Пакистана и вернуться в афганское политическое уравнение. Не менее важен и китайский фактор. Пекин быстро наладил контакты с режимом талибов, предлагая инвестиции в горнодобывающую промышленность и инфраструктуру в рамках своей инициативы «Один пояс, один путь». Индийское присутствие, даже скромное, вносит элемент баланса в регион, все более подверженный китайско-пакистанским играм.
Экономические и стратегические интересы Индии в Афганистане давно вращаются вокруг транспортной связности. Ключевую роль в этом играет порт Чабахар в Иране, построенный при содействии Индии. Он предлагает важнейший торговый путь в Афганистан и Центральную Азию в обход Пакистана. Для жизнеспособности Чабахара необходимы стабильность и доступ через афганскую территорию. Взаимодействуя с правительством талибов, Индия гарантирует, что ее инвестиции в Чабахар и международный транспортный коридор «Север – Юг» сохранят свою актуальность.
Уход США из Афганистана оставил вакуум, который теперь стремятся заполнить региональные державы. Для Индии это несет как риски, так и возможности. С одной стороны, отсутствие гарантий безопасности США вызывает опасения по поводу возрождения экстремистских сетей. С другой – это дает Индии шанс действовать как независимый стабилизирующий игрок. Установление контактов с талибами позволяет Нью-Дели получать информацию о деятельности таких группировок, как «сеть Хаккани», «Лашкар-э-Тайба» и «Джаиш-э-Мухаммад», которые исторически угрожали индийским интересам. Кроме того, гуманитарная помощь Индии формирует «мягкую силу», которая в долгосрочной перспективе может превратиться во влиятельный рычаг.
Интересный аспект этому взаимодействию придает символическая поддержка диалога со стороны исламской семинарии Даруль-Улюм в индийском Деобанде. Эта семинария имеет общие интеллектуальные корни с некоторыми аспектами идеологии Талибана, что добавляет внутреннее измерение к внешней политике Индии и позволяет проецировать «мягкую силу», основанную на истории, культуре и вере.
Несмотря на стратегическую логику, взаимодействие Индии с талибами имеет ограничения. Идеологическая пропасть между светской демократией Индии и теократическим правлением Талибана остается огромной. Исторические связи талибов с пакистанской разведкой (ISI) подрывают перспективы подлинного доверия. Индия также должна действовать осторожно, чтобы не оттолкнуть западных партнеров на фоне сообщений о нарушениях прав человека в Афганистане. Поэтому ее шаги – это скорее прагматичное хеджирование рисков, а не политическое одобрение.
Вся эта сложная игра разворачивается на фоне непрекращающейся борьбы за влияние. Дискуссии в США о возможном возвращении контроля над авиабазой Баграм подчеркивают, что география Афганистана остается критически важной. Как отмечают аналитики, «кто контролирует или влияет на Кабул, тот может наблюдать и за западной границей Китая, и за уязвимым подбрюшьем Пакистана». Таким образом, эволюция политики Индии знаменует собой переход от «морального идеализма к геополитическому реализму». Осторожно взаимодействуя с талибами, Нью-Дели стремится защитить свои интересы и сохранить за собой место центрального игрока, а не периферийного наблюдателя в сердце Азии.
