Индия создает три новые военные базы вдоль границы с Бангладеш, что знаменует собой серьезное изменение в расстановке сил в регионе. Как отмечается в недавней публикации бангладешских экспертов Шаха Мд Шамрира Аль Афа и Хандакара Тахмида Реджвана, появление гарнизонов в штатах Ассам, Бихар и Западная Бенгалия не только усиливает оборону, но и поднимает вопросы о меняющейся стратегии Нью-Дели. Эти шаги происходят на фоне перестройки отношений между двумя странами после массовых протестов в августе 2024 года, которые положили конец многолетнему правлению ориентированного на Индию премьер-министра Шейх Хасины.
Официально новые базы призваны укрепить защиту стратегически важного коридора Силигури, известного как «куриное горлышко». Этот узкий 22-километровый участок суши является единственным путем, соединяющим основную территорию Индии с ее семью северо-восточными штатами, где проживает более 45 миллионов человек. Любой сбой в этом коридоре может фактически отрезать целый регион, что давно признано одной из главных стратегических уязвимостей Индии.
В ответ на эту уязвимость Индия разворачивает новые силы. Ключевым объектом стала военная станция «Лачит Борпхукан» в округе Дхубри, первый крупный объект индийской армии в Ассаме у бангладешской границы. Рассчитанный на 1500 военнослужащих, включая спецназ Para Special Forces, он предназначен для наблюдения, контроля территории и быстрого развертывания. Две другие передовые базы в Кишангандже и Чопре были оперативно созданы под командованием корпуса «Брахмастра». Причем база в Чопре расположена менее чем в километре от границы с Бангладеш, что придает ей особое значение.
Стремительное наращивание военной мощи объясняется несколькими факторами. Прежде всего – это смена власти в Дакке. Падение правительства Шейх Хасины, которое поддерживало тесные связи с Нью-Дели и предоставляло Индии доступ к своим портам и сухопутный транзит на северо-восток, создало для Индии зону неопределенности. Новое временное руководство во главе с Мухаммадом Юнусом, по мнению индийской стороны, менее предсказуемо. Как прокомментировал ситуацию бригадный генерал в отставке Ранджит Кумар Бортхакур, «решение о создании лагеря является своевременным, учитывая сложившуюся в Бангладеш ситуацию».
Обеспокоенность Нью-Дели также вызывают растущие контакты временного правительства Бангладеш с Пакистаном и Китаем. Сообщения о встречах Юнуса с пакистанским военным руководством и углубляющемся стратегическом присутствии Пекина воспринимаются в Индии как геополитическая переконфигурация. В частности, администрация Юнуса объявила о планах закупки китайских истребителей J-10C на сумму 2,2 миллиарда долларов и создании совместного с Пекином центра по производству беспилотников. Исламабад, в свою очередь, предложил Дакке свои истребители JF-17 Thunder. С точки зрения Индии, сближение Бангладеш с Китаем или Пакистаном создает потенциальную угрозу на ее восточном фланге.
Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и внутриполитические факторы в самой Индии. Некоторые индийские политики все чаще используют агрессивную риторику в отношении Бангладеш, заявляя о необходимости «защиты бангладешских индуистов», что может служить оправданием для вмешательства. Особенно активно выступает главный министр штата Ассам Химанта Бисва Сарма, известный своими резкими заявлениями. Именно он первоначально предложил создать гарнизон в Дхубри. Его правительство также проводит агрессивную политику депортации предполагаемых бангладешских иммигрантов, что вызывает критику за разжигание межобщинной розни. Превращение таких политических инициатив в военную инфраструктуру ставит вопрос, не влияют ли на стратегические решения популистские мотивы.
Развертывание подразделений спецназа и акцент на возможностях быстрого реагирования указывают на сдвиг в индийской военной доктрине – от чисто оборонительной позиции к более проактивной. Если раньше речь шла о «сдерживании», то есть предотвращении враждебных действий, то теперь все больше говорится о «доминировании» – способности проводить упреждающие операции. Этот сдвиг имеет серьезные последствия для региональной безопасности. Три новые базы образуют стратегический треугольник, обеспечивающий комплексное прикрытие коридора и фокус не только на обороне, но и на информационном превосходстве.
Для Бангладеш наращивание военной мощи Индии создает классическую «дилемму безопасности». Даже если намерения Нью-Дели носят исключительно оборонительный характер, размещение наступательных сил всего в нескольких десятках километров от границы неизбежно меняет восприятие угрозы в Дакке. Асимметрия сил между странами огромна, и для небольшого государства, такого как Бангладеш, трудно отличить оборонительные меры от потенциально враждебных. В отличие от индийско-китайской границы, где действуют протоколы о развертывании войск, между Индией и Бангладеш подобных соглашений нет.
География Бангладеш не обеспечивает стратегической глубины в северных районах, и новые индийские базы могут ограничить оперативную свободу действий страны на собственной территории. Ситуацию усугубляет кампания по «выдавливанию» предполагаемых нелегальных мигрантов-мусульман из Ассама, которых индийские пограничники пытаются вытеснить в Бангладеш. Этот процесс имеет пугающее сходство с кризисом рохинджа 2017 года, когда Мьянма изгнала сотни тысяч человек в Бангладеш. Естественно, Дакка опасается повторения подобного сценария и с подозрением относится к усилению военного присутствия Индии у своих границ.
В сложившихся условиях от Дакки требуется стратегическая зрелость. Вместо конфронтации Бангладеш может добиваться ясности по дипломатическим каналам, предлагать двусторонние протоколы для предотвращения недопонимания и инвестировать в современные технологии наблюдения. Новые индийские базы – это ответ на предполагаемую неопределенность в регионе. Отношения между Индией и Бангладеш становятся серьезным испытанием, которое покажет, способна ли Южная Азия выработать зрелые механизмы безопасности, учитывающие законные оборонные интересы всех сторон и сохраняющие дух сотрудничества, необходимый для стабильности и процветания.
