Белуджистан, юго-западная провинция Пакистана, представляет собой землю поразительных парадоксов. Огромная и малонаселенная, она богата природными ресурсами, но страдает от экономической нищеты; стратегически важна, но остается на периферии. Десятилетиями регион охвачен хроническим повстанческим движением, которое коренится не в идеологии или религии, а в национализме – борьбе, порожденной чувством несправедливости, лишений и отрицания прав. По мере развития конфликта тактика боевиков и ответные действия государства лишь усложнили поиск решения.
Последняя волна насилия демонстрирует, как группировки боевиков Белуджистана адаптировались к меняющейся обстановке в сфере безопасности. «Освободительная армия Белуджистана» (BLA), «Освободительный фронт Белуджистана» (BLF) и зонтичные коалиции, такие как BRAS, перешли к более децентрализованной модели сопротивления. Их нападения на участников мегапроектов, засады на колонны сил безопасности, громкие атаки в городах, в том числе на граждан Китая, и удары по стратегическим торговым коридорам являются частью продуманной стратегии. Ее цель – сорвать государственные инициативы в области развития и подорвать доверие общества к способности Исламабада обеспечить безопасность и реальный прогресс в провинции.
В отличие от других религиозных повстанческих движений в Пакистане, сопротивление белуджей остается по своей сути политическим. В его основе лежат тридцатилетние претензии, связанные с несправедливой эксплуатацией природных ресурсов без адекватной компенсации провинции, ограниченным местным контролем над активами и недостаточной политической представленностью. Скудная доля Белуджистана в федеральном управлении и принятии экономических решений порождает разногласия и подпитывает ощущение системного пренебрежения. Боевики мобилизуют сторонников, используя этот нарратив об отчуждении и выставляя себя защитниками идентичности и суверенитета белуджей – тезис, который находит отклик там, где государство либо отсутствует, либо навязывает свою волю.
Ситуация усугубляется вмешательством внешних сил, предположительно враждебных региональных игроков, оказывающих поддержку повстанцам. Хотя такая помощь расширяет возможности боевиков, она не является первопричиной конфликта. Восстания, не имеющие глубоких корней, редко выживают; те же, что построены на недовольстве, сохраняются, адаптируются и часто разрастаются. Огонь раздувается извне, но он зародился внутри страны – его питают исторические расколы, социально-экономическое неравенство и недоверие между населением провинции и центральной властью. Традиционный ответ Пакистана – масштабная милитаризация и силовые операции – приносит тактические успехи, но ведет к стратегическому застою. Крупные «зачистки» ослабляют инфраструктуру повстанцев лишь временно и отчуждают мирное население, подкрепляя риторику об «оккупации».
Вместо этого требуется более тонкий и точный подход: целенаправленные операции на основе разведданных, межведомственная координация, разрушение командных структур и логистических сетей боевиков при минимизации побочного ущерба и создании пространства для политического диалога. Диалог, до сих пор отодвигаемый на второй план из-за взаимного недоверия, должен снова стать центральным элементом политики. Государству в прошлом удавалось убедить некоторых лидеров боевиков сложить оружие; эти каналы необходимо вновь открыть, особенно для тех фракций, которые готовы к взаимодействию. Цель состоит в том, чтобы, взаимодействуя с умеренным националистическим руководством, создать путь к реинтеграции и примирению, изолируя непримиримых сепаратистов и демонстрируя серьезность намерений властей.
Не менее важна и информационная составляющая. Боевики освоили цифровое пространство, представляя себя защитниками прав местного населения. В то же время посланиям государства часто не хватает местного колорита и глубины. Расширение прав и возможностей белуджских журналистов, ученых и деятелей культуры для формулирования обнадеживающего и инклюзивного видения будущего могло бы стать хорошим противовесом пропаганде боевиков. Национальные нарративы не должны подавлять местную идентичность – они должны питать и защищать ее.
Решающим полем битвы, однако, остается экономическое преобразование. Развитие Белуджистана должно быть основано на участии местного населения, а не быть навязанным извне. Ключевыми становятся право собственности на ресурсы, прозрачные модели распределения доходов и квоты на трудоустройство для молодежи Белуджистана в крупных проектах. Профессиональное обучение и модернизация образования создадут долгосрочные возможности. Программы реабилитации, предлагающие рабочие места и психологическую помощь бывшим боевикам, могут ослабить вербовочные сети и сместить социальные стимулы от насилия к мирной жизни.
В конечном счете, мир в Белуджистане требует всестороннего пересмотра политики. Военное давление не может разрешить конфликт, корни которого лежат в политической идентичности и социально-экономическом неравенстве. Успех достигается сочетанием безопасности и искренности: защитой граждан, прислушиванием к голосам провинции, справедливым распределением экономических благ и уважением к культурному достоинству. Государство должно выступать не надсмотрщиком, а партнером – приверженным справедливости, инклюзивности и долгосрочному процветанию. Гармония придет не через силу, а через доверие, инвестиции и подлинное партнерство с народом Белуджистана.
