Современная Индия стоит на распутье – разрываясь между стремлением к будущему и наследием глубоко укоренившегося прошлого. Одним из самых ярких символов этого напряжения является система кастового резервирования – политика, созданная для исправления исторической несправедливости, но сегодня погрязшая в политических интригах, судебных баталиях и социальном расколе.
Изначально система квот для исторически маргинализированных сообществ – «зарегистрированных каст» (SCs), «зарегистрированных племен» (STs) и «прочих отсталых классов» (OBCs) – должна была способствовать их подъему. Однако со временем она превратилась в инструмент, который, как кажется, служит скорее политической арифметике, чем социальной справедливости. Речь не об оспаривании самой идеи позитивной дискриминации, а о том, что когда система начинает вознаграждать «отсталость» как квалификацию, а не устранять ее причины, наступает время для критического переосмысления.
Последствия этого все более заметны в повседневной жизни Индии. При поступлении в университеты и на государственную службу критерии отбора и заслуги словно существуют в параллельных реальностях. Вопрос, негласно витающий в воздухе: «Вы здесь благодаря своим навыкам или кастовому сертификату?». Эта дилемма подрывает достоинство всех кандидатов, независимо от их происхождения.
Масло в огонь подливает готовящаяся общенациональная перепись населения с учетом кастовой принадлежности – первая с 1931 года. Решение об этом было одобрено правительством Индии в апреле 2025 года. Перепись, отложенная с 2021 года из-за пандемии COVID-19, как ожидается, начнется в период с 2026 по 2027 год и станет первой цифровой переписью в истории страны. Хотя некоторые штаты, такие как Бихар и Карнатака, уже проводили собственные кастовые опросы, общенациональная инициатива призвана создать единые и юридически подкрепленные данные для формирования политики социального обеспечения.
Одним из неминуемых последствий получения новых данных станет резкий рост требований о пропорциональном представительстве. Обновленная статистика, вероятно, покажет, что доля OBC и других групп в населении значительно выше, чем это отражено в текущих квотах. Политики всех мастей уже используют этот аргумент для продвижения идеи увеличения квот. Например, в штате Карнатака отчет о кастовом составе рекомендовал поднять резервирование для OBC с 32% до 51%, что в сумме с другими квотами довело бы общий показатель до 85%. Установленный Верховным судом потолок в 50% на резервирование находится под серьезной угрозой.
Кроме того, все громче звучат призывы распространить систему квот и на частный сектор, где недопредставленность низших каст в руководстве компаний остается острой проблемой. Новые, более детальные данные также могут выявить неравенство внутри самих зарезервированных категорий, что приведет к требованиям о «субквотах» – чтобы помощь доходила до самых обездоленных среди «отсталых».
Критики утверждают, что кастовая перепись превратилась из инструмента социальной справедливости в стратегический политический рычаг. Обещания о пересмотре квот часто совпадают с предвыборными кампаниями, а данные становятся ресурсом не столько для управления, сколько для максимизации голосов. Вместо того чтобы сосредоточиться на реальных социально-экономических условиях и изучать альтернативные модели поддержки – например, на основе дохода или места проживания – многие политики цепляются за нарратив, где каста является единственным определяющим фактором неблагополучия. Это парадоксальным образом превращает «отсталость» в политический актив.
Индия остается обществом с глубоким неравенством, и каста по-прежнему играет огромную роль в доступе к возможностям. Однако признание проблемы не означает ее дальнейшую институционализацию. Политикам предстоит найти ответ на вопрос: какой должна быть система поддержки в XXI веке? Возможное решение – комбинировать кастовые данные с социально-экономическими показателями, такими как доход, уровень образования и место проживания. Еще одна идея – введение квот, ограниченных по времени или одним поколением, чтобы предотвратить концентрацию льгот в руках относительно обеспеченных слоев внутри зарезервированных сообществ.
Если не переосмыслить подход, Индия рискует оказаться в ловушке электорального оппортунизма, где заслуги отойдут на второй план. То, что начиналось как благородная попытка исправить историческую несправедливость, превратилось в «политический кубик Рубика» – все его крутят, но никто не может собрать. Целью позитивной дискриминации всегда было сделать саму себя ненужной и построить общество, где возможности не распределяются по праву рождения. До тех пор страна может застрять в бесконечной драме кастовой политики, разыгрывающейся каждые пять лет.
