Недавний 12-дневный конфликт между Ираном и Израилем, в ходе которого израильская авиация доминировала в небе над иранскими городами, заставил многих говорить об ослаблении Тегерана. Однако за кажущимся военным поражением скрывается более глубокая и долгосрочная стратегия, конечная цель которой – выживание режима и превращение Ирана в лидера мусульманского мира. Эта стратегия выходит далеко за пределы Ближнего Востока.
С момента своего основания исламская республика осознавала бесперспективность прямого военного столкновения с Западом из-за его очевидного превосходства. Поэтому иранские стратеги сделали ставку на асимметричные методы сопротивления. В основе этого подхода лежит сохранение правящего режима любой ценой. Ключевым инструментом для достижения этой цели стал Корпус стражей исламской революции (КСИР), который проводит масштабные тайные операции и поддерживает прокси-группы под знаменем шиитской солидарности.
Особое внимание Тегеран уделяет Южной Азии – самому густонаселенному мусульманскому региону мира, где проживает около 586 миллионов человек. Это ключевая сфера влияния для любой державы, претендующей на лидерство в исламском мире. Здесь Иран действует не с помощью традиционных инструментов «мягкой силы», а использует продуманный механизм, опираясь на связи с традиционными шиитскими священнослужителями и поощряя шиитские круги, в основном на Индийском субконтиненте. Конституция Ирана прямо закрепляет в статье 154 поддержку «справедливой борьбы угнетенных против угнетателей в любом уголке земного шара», что служит идеологическим оправданием для расширения влияния.
Наглядным примером успеха такой политики стала Индия. После израильских атак в секторе Газа по крупным индийским городам прокатилась волна антиизраильских протестов, движущей силой которых стали шиитские общины. Это поставило в тупик индийское правительство, традиционно поддерживавшее хорошие отношения с шиитами для противовеса антииндийским настроениям среди части суннитов. В итоге властям пришлось применять к шиитским активистам строгие законы. Солидарность индийских шиитов с глобальной повесткой Тегерана проявилась и в 2024 году, когда после убийства лидера «Хезболлы» они скандировали антиизраильские лозунги.
Еще более показателен пример Шри-Ланки, где мусульманское население веками было преимущественно суннитским. Тегеран значительно укрепил свои связи с Коломбо во время гражданской войны в стране, что позволило ему глубоко внедрить свое культурное влияние в мусульманскую общину острова. Некоторые аналитики считают, что Иран применил ту же тактику, что и Саудовская Аравия с ее ваххабитскими фондами в 1980-х годах, – создание лояльных групп при мощной финансовой поддержке. Иранский культурный центр в Коломбо незаметно играет ведущую роль в организации антиизраильских и антизападных демонстраций, а открытие в столице филиала иранского университета Al-Mustafa стало еще одной попыткой закрепить свое идеологическое присутствие.
Случаи Индии и Шри-Ланки – лишь верхушка айсберга, поскольку влияние Тегерана в Бангладеш и Пакистане остается не менее значительным. Эта стратегия, заложенная еще генералом Касемом Сулеймани, имеет и практическое военное измерение. Созданные под эгидой Сил «Кудс» бригады «Фатимиюн» из афганских шиитов и «Зайнебиюн» из пакистанских шиитов стали воплощением стратегических амбиций Ирана в Южной Азии. Хотя Иран не был напрямую замешан в атаках на индийские объекты, его скрытая роль была очевидна при нападении на израильского дипломата на территории Индии. А прошлогодние опасения по поводу безопасности израильских туристов в Шри-Ланке показали, что иранские прокси готовы действовать и на этой земле.
Таким образом, недавнее военное столкновение не только не ослабило позиции Исламской Республики в мусульманском мире, но и, возможно, сыграло ей на руку. Рост антиизраильских и антизападных настроений среди мусульман Южной Азии лишь подогревается, создавая для Тегерана благодатную почву для дальнейшего продвижения своей главной стратегической цели.
