Кашмир, регион с одним из самых значительных гидроэнергетических потенциалов в Южной Азии, парадоксальным образом страдает от постоянной нехватки электроэнергии. Масштабное строительство гидроэлектростанций, инициированное центральным правительством Индии, не принесло ожидаемого процветания местному населению, а лишь обострило давние проблемы и породило новые социальные и политические конфликты.
Несмотря на то, что общий гидроэнергетический потенциал региона оценивается в 20 000 мегаватт, сам находящийся под управлением Индии Джамму и Кашмир получает лишь около 12% от всей вырабатываемой на его реках электроэнергии. Крупнейшие ГЭС, такие как «Салал», «Ури I», «Дулхасти» и «Кишанганг», находятся под управлением государственной Национальной корпорации гидроэлектроэнергетики (NHPC), которая извлекает из них существенную прибыль. В то же время местные власти вынуждены закупать дорогую энергию на стороне, а доходы от эксплуатации собственных природных ресурсов утекают из региона, подрывая местный бюджет и долгосрочную энергетическую безопасность.
Ситуация резко усугубилась после отмены правительством партии «Бхаратия джаната парти» (BJP) в 2019 году статей 370 и 35А конституции, которые наделяли штат особым статусом. Этот шаг юридически упростил установление централизованного контроля над землей и водными ресурсами, что, по мнению многих экспертов, несет риски для прав коренных народов и их политической автономии. Последующие соглашения, заключенные в 2021 году, еще больше расширили полномочия NHPC, закрепив за ней управление проектами на десятилетия вперед.
Недовольство местных жителей подогревается десятилетиями невыполненных обещаний. Соглашения, подписанные еще в 2000 году, предусматривали передачу ГЭС под местное управление после определенного периода эксплуатации, однако многие объекты так и не были переданы в оговоренные сроки. Рекомендации авторитетных комиссий, включая комитет Рангараджана 2006 года, о возвращении региону полностью амортизированных проектов были проигнорированы, что лишь углубило пропасть недоверия между местным населением и центральными властями.
Строительство гидроэнергетических объектов, таких как ГЭС «Кишанганг» и ГЭС «Бурсар», сопровождалось принудительным переселением людей и полным исключением местных общин из процесса принятия решений, что вызвало глубокое негодование. Проект строительства ГЭС «Кишанганг» также стал причиной международного спора с Пакистаном, который заявил о нарушении конструкцией станции положений Договора о водах Инда 1960 года. Несмотря на то, что международный арбитраж в 2011 году частично приостановил строительство, Индия продолжила работы, подорвав доверие к механизмам разрешения споров.
В результате многие наблюдатели стали рассматривать развитие гидроэнергетики в Кашмире не как инструмент регионального развития, а как стратегический рычаг давления Нью-Дели. Контроль над плотинами в верховьях рек дает индийскому правительству возможность влиять на речной сток, что ставит под угрозу водную безопасность Пакистана и основы Договора о водах Инда. Отказ компании NHPC вернуть полностью амортизированные проекты, несмотря на протесты, демонстрирует, как экономический контроль служит политическим целям.
В целом нынешний подход Индии к гидроэнергетике в Кашмире напоминает схему по извлечению ресурсов, при которой местные интересы полностью игнорируются. Доходы и технологические преимущества направляются за пределы региона, в то время как местные жители и бюджеты несут все издержки – от потери жилья до экологического ущерба. Для изменения этой несправедливой ситуации эксперты призывают к решительным мерам: проведению прозрачного финансового аудита под эгидой ООН, введению юридически обязательных правил распределения выгод и найма местных кадров, а также проведению независимой оценки воздействия проектов ГЭС на окружающую среду и социальную сферу.
